Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz

«Опять милый обиженный Костик.… Откуда он здесь? Откуда у него автоматные патроны и почему он решил воспользоваться таким серьезным оружием, чтобы пугать меня там, в лесном завале? Как он узнал, что на стрельбище у нас пропали боеприпасы, как смог подбросить их в рюкзак к Бориске?! Это же ведь он мальчишку хочет опоганить в моих глазах, поссорить меня с ним! Явный перебор!

…И все-таки, откуда мой юный помощник поимел информацию, что именно я поведу этот маршрут? Кто направил его ко мне тогда, в комнатку Дома быта?».

– Это не он! Он не мог украсть эти пули!

К недоверчивым, хмурым однополчанам по очереди стал бросаться с пламенными призывами возбуждённый Хиггинс.

– Посмотрите на нашего маленького командира! Он же переживает! Не мог он так плохо поступить!

Бельгиец брезгливо отбросил руку Хиггинса со своего плеча.

Обведя тяжёлым пристальным взглядом личный состав, капитан Глеб очень неожиданно и хорошо улыбнулся, опять поочерёдно озарив каждого своим весёлым, синим взглядом.

– Чего вы так перепугались? Это подарок. Всего лишь подарок. Офицер дал мне эти патроны, чтобы я заказал сделать из них памятные сувениры. Вам же подарки домой нужны? Нужны! Вот я и положил их в его рюкзак, – Глеб потрепал Бориску по кудрям. – В моём-то багаже места уже нет, потому что там всякого богатства сверх меры положено. А он и не знал, что я ему такой груз добавил. Не знал ведь, помощничек, а?

– Не.

Голос ошеломлённого Бориски был трагичен.

– Чечако…

Глеб взялся за куртку, широко накидывая её себе на плечи.

– Всё, закончили разговоры! Шлюпки на воду! Пора домой.

Растерянный, униженный несправедливо отобранным шлюпочным триумфом и, совсем не доверяя в этот момент своему английскому языку, Бориска автоматически переспросил стоящего рядом с ним Хиггинса.

– А что это такое – «чечако»? Глеб сильно обиделся и меня так нехорошо назвал?

Всё ещё взволнованный вопиющей человеческой несправедливостью Хиггинс одышливо хрюкнул и пожал плечами.

– Нет, по-моему, это что-то героическое, из Джека Лондона…

На обратном пути от острова Глеб Никитин назначил вместо себя рулевым «Джин» вошедшего во вкус Макгуайра, а сам пересел в шлюпку к Бориске. Никаких гоночных подвигов уже никому совершать не требовалось, и все устало молчали, изредка поглядывая по сторонам на знакомый залив.

Глеб тоже не тревожил расспросами Бориску.

Вечерело.

Покраснели облака над горизонтом, утих и сменился на западный ветер.

Бориска старательно не смотрел на Глеба и, если и командовал очередной парусный маневр, то делал это не лихо и грозно, а так, смущённо…, по необходимости.

Потом они опять молчали.

Домашний берег приближался.

Капитан Глеб незаметно улыбнулся в поднятый ворот куртки. Парня необходимо было встряхнуть.

– Сколько сейчас времени?

Бориска растерялся от неожиданного вопроса.

– Я…, это.… У меня часы там…, в рюкзаке. Чтобы не замочить. Я положил их в кармашек. Это неправильно?

– Неправильно то, что ты не умеешь определять время без часов.

– А как это?

Мальчишеское любопытство начало осторожно выглядывать из-под грубого панциря обиды.

– Как, как….

Чтобы помощник не подумал, что он подлизывается, Глеб продолжал ворчливо.

– Когда у нас соревнования в крепости?

– По плану в семнадцать ноль ноль.

– Успеваем?

– Не знаю…

– Ниняю!

Глеб смешно передразнил его, и Бориска впервые за последние сорок минут улыбнулся.

– Учись.

Поводив из-под приставленной ладони пристальным, «капитанским», взором по горизонту, Глеб Никитин озабоченно приложил указательный палец к деревянному дубовому планширю борта, что-то пошептал про себя, ещё раз, для верности взглянул на солнце, на тень от пальца на борту и уверенно обрадовал собеседника.

– Успеваем! Сейчас шестнадцать часов пятнадцать минут. Движемся по графику.

– Не-е, наверно, ещё и четырёх-то нет! Как ты мог без часов-то время определить?! Колдовал чего-то….

Бориска был готов поклясться, что за всё время нахождения в его шлюпке капитан Глеб ни разу не смотрел на свои часы.

– Старая штурманская болезнь.

Не отрываясь от румпеля, Бориска нагнулся вперёд и без спроса завернул рукав ближнего к нему Хиггинса. Нахмурил выгоревшие брови, пошевелил губами.

– А на сколько датское время от нашего отличается?

Смеясь, Глеб ответил. Бориска ещё немного что-то повычислял в своём уме и расплылся в широченной улыбке.

– Ух, почти точно угадал! Сейчас восемнадцать минут пятого! Как это ты, Глеб?!

– Штурмана, даже старенькие, даже которые на пенсии, время не угадывают, а определяют. Компренде?

– А меня научишь!?

– Ка-нечно!

Мир был спасён. Нехитрым способом и не самым злым обманом радость и хорошее настроение были возвращены в истерзанную младенческую душу.

На крепостной дороге Глеб нарочно сделал так, чтобы они с Бориской ненамного отстали от общей компании.

– Пояснить можешь, почему Хиггинс так яростно бросился тебя защищать на острове? Приставал он к тебе?

– Чего?

– Ну, в губы целоваться не предлагал по-дружески?