Эта тень, эта тьма

- Почему? - сказал он, умолк на секунду и сморщился от боли. - Ответ это именно то, что Гроссфогель проповедовал и в своих брошюрах, и в своих публичных выступлениях. Вся его доктрина - если ее можно назвать так, если вообще возможно что-либо подобное в каком бы то ни было смысле - опирается на несуществование, на воображаемую природу всего, чем мы себя считаем. Вопреки его попыткам выразить произошедшее с ним, он не может не знать, что нет слов, способных объяснить подобное. Слова - это полнейшее затемнение того самого фундаментального факта существования, того самого заговора против человечества, которые мог бы осветить мой трактат. Гроссфогель испытал на себе квинтэссенцию этого заговора - или, во всяком случае, он утверждает, будто испытал ее. Слова - всего лишь маскировка этого заговора. Они - конечное средство для маскировки, конечное художественное произведение этой тени, этой тьмы - ее конечная художественная маскировка. Поскольку существуют слова, мы полагаем, будто существует сознание, будто существует нечто вроде души или личности. Просто еще один из бесконечных покровов этой маскировки! Но нет сознания, которое могло бы написать "Исследование заговора против человечества", не существует сознания, которое могло бы написать такую книгу, как и сознания, которое могло бы ее прочесть. Нет никого, кто мог бы сказать хоть что-то про этот самый фундаментальный факт существования, никого, кто мог бы сообщить об этой реальности. И нет никого, кому бы можно было когда-либо сообщить про нее.

- Все это невозможно понять, - заметил я.

- Было бы возможно, так или иначе, имейся, что понимать и кому понимать. Но подобные существа не существуют.

- Если это так, - сказал я, морщась от боли в брюшной полости, - кто в таком Случае ведет этот разговор?

- Вот именно - кто? - ответил он отвлеченно-риторическим тоном. Тем не менее я хотел бы продолжать говорить. Даже если это только нонсенс и иллюзии, я испытываю потребность увековечить все это. Особенно в данный момент, когда я ощущаю, как эта боль овладевает моим сознанием и моей личностью. Вскоре это все не будет значить ничего. Да, - сказал он мертвым голосом. - теперь это не имеет значения.