Эта тварь неизвестной природы

Его готовый к выходу рюкзак, одежда и оружие лежали на кушетке. Он сразу же быстро переоделся, выложив на кушетку часы, остальное, вплоть до плавок, швыряя в угол. Было без двадцати пяти девять, он уже опаздывал, не катастрофически, но опаздывал. И он даже не мог решить, опаздывает он или просто сегодня не выходит. (Контрольный час Весёлой отсидит в Барбосе и вернётся, ничего не случится с ним, не турист уже.) Но если оставаться разгребать права наследования, заново проставлять рамсы по «Двум Трубам» в частности и по всему объёму в целом… Это неделя, а то и две, а то и больше, если кто-нибудь из старост, особенно изначально местных, нашифрует себе каких-то молочных берегов и выступит. Да ходилы-то даже ладно, а вот с учёными и их барыгами, да со скурмачами (вплоть до Блинчука) начинать переговоры – вот тут и двумя неделями не отделаешься.

Ах, Николаич, Николаич, ты так не вовремя, что я даже погоревать не могу, нету времени на это.

Рюкзак он всё-таки пока не стал трогать. Запер артельный снова и побежал в распивочную, по пути сфотографировав боковым зрением, как там Ольга. Ольга оделась, Ольга накрасилась, Ольга сидела рядом с мужем и гладила его волосы. Ольга была молодчина. Петрович выглядел труп трупом, но не живым.

– Что с телефоном? – с ходу спросил Фенимор Туранчокса.

– До Гнедича дозвонился по синему проводу. Гнедич на взводе. Ничего не знал, но взвёлся сразу, и за Меликсом рвёт. Меликс, как он сказал, гуляет в «Чипке». На зелёном проводе Пугачёва играет. Красный провод работает, но им я не стал звонить.

– Пожалуй, правильно.

– Слушай, Вадим, я знаю, что ты весь выходной, аж колотит тебя, и Весёлой на кладбище со вчера… Что ты будешь делать? Ну, в связи.

– А один не справишься? До Красной Армии?

Туранчокс откровенно скривился.

– Стрёмно, если честно.

– Во-первых, спокуха на фейсе, Женя. Есть очень большая вероятность, что старост скурмачи придержат и без нашего звонка. Не знаю, как там Блинчуку, доложили уже или нет, но Дролина контора в курсе нашего события сто пудов.

Туранчокс секунду подумал.

– Тут согласен.

– Вот. Второе. Даже без скурмачей, полагаю, что, скорей всего, ни Дикий, ни Шухарт в подлую не придут, да и других окоротят, хотя бы до выяснения.

– Сохатый.

– Сохатый мог бы, но у него вся головка артели на выходе.

– На выходе?!

– Да, я сам видел час назад, как они удалялись в горизонт.

Туранчокс цыкнул языком.

– Не факт всё это. Слишком красиво.

– Есть такое. И прикомандированных нужно опасаться. Дроля Дролей, но выездные менты поживиться на трупе могут попробовать сдуру.

– Вадим…

– Ты слушай. В любом случае, Николаича нужно волочь в Зону.

Туранчокс открыл рот.

– Ты что, ты надеешься… Опять?!

– Я ни на что не надеюсь. Но первый раз я даже и помыслить не мог, просто тащил труп предъявить командирам. Чтоб не посадили… Зона есть Зона, Женя. Мы просто не просекаем, насколько она больше нам отдаёт, чем забирает.

– Ты… Ты, Вадим, мне это говоришь?!

– Женя, Зона не вчера началась, не завтра кончится. Не она вокруг тебя, а ты вокруг неё. Жди и надейся.

– Да иди ты, Вадик, со своими бреднями! – с раздражением сказал Туранчокс.

Это были не бредни, во всяком случае, не Фениморовы, но это Туранчокса не касалось.

– В любом случае, по Николаичу однозначно: сейчас я его тащу в Зону. В «Лотос». – Он помедлил, решился, взял со стойки листок вчерашнего меню, быстро нарисовал на обороте схему своих вешек от котельной до гаражного товарищества. Очень заражённый смертельными гитиками трек, хотя и короткий. – Там его устрою – в «сто девяностом» гараже, запомни. Вот тут он, на той улице, что налево. И сам гараж слева по ходу.

Туранчокс больше не стал спорить, просто кивнул. Фенимор, всё-таки поколебавшись, отдал ему листок. Как вместе с кожей с ладони.

– На. Это на всякий случай, если я не вернусь с выхода.

– Спасибо за доверие, Вадим, – серьёзно сказал Туранчокс, складывая схему вчетверо и пряча в карман с расчёской. – Сейчас выучу и уничтожу.

– Хорошо… Слушай, а почему стол не работает?

– Он работает, но как будто кабель выдернули. Николаича-то нет.

– Что за чушь, – сказал Фенимор, – при чём тут Николаич?

– А разве ни при чём?

Они уставились друг на друга.

Да проверь же ты радио, идиотина! – заорал Бубнилда. – Само до тебя никак не дойдёт!

– Женя, пока тихо, сделай-ка ты вот что, – проговорил Фенимор. – Что-то чуйка моя вся аж надрывается. Включи-ка ты рацию, послушай эфир. И обязательно частоту «уоки-токи» моего и Весёлого. Вряд ли Весёлой её вообще включил, но вдруг. Там записано где-то на первой странице.