Эта вечность (СИ)

− Нашла, блин, чем тогда шутить. – обиженно пробубнил Рейджи, смотря на довольную супругу. Обычный нейтральный разговор внезапно перешел на тему их первой близости. Каменные стены здесь были покрыты роскошными гобеленами с изображениями бьющихся рыцарей или прекрасных девушек, засмотревшихся на свое отражение в глади пруда. Центральное место в зале занимал камин, в высоту он был с двух взрослых мужчин, а украшало его вырезанное из очень красивого белого камня женское лицо, ее взгляд, ясный и направленный вниз, наполнял сердца ощущением защищенности. Тепло огня дарило уют. Мягкое большое кресло, обитое бархатом, идеально подходило для того, чтобы уместить в себе вампира и его жену, которую Сакамаки бережно держал в руках. Ровенна удобно устроилась на коленях темноволосого, ощущая волны тепла, которые исходили от рук вампира, лежащие на ее талии.

Пусть вампир и пытался выглядеть оскорблённым, счастливая улыбка расцвела на лице, стоило Ровенне рассмеяться на его замечание и невесома поцеловать его в щеку. Наверное, даже не поцеловать, а просто ткнуться губами. Ее супругу был прекрасен, и особенно сейчас, не в торжественном костюме, а в простой белой рубашке на выпуск, с расстёгнутыми верхними пуговицами, и подчеркивающем его темные волосы и малиновые глаза. В свете камина они приобретали практически черный тон, заставляя Ровенну тонуть в этой бездне. Бездна, в которую она падала с удовольствием.

− Я тогда действительно была очень зла на тебя. – будто оправдываясь, оповестила демон, смешно надуваю губки, как капризный ребенок. Рейджи издал гортанный смешок, и коротко, но страстно поцеловал свою любимую в губы.

− Вспомним, что было дальше, или пойдем спать? – зевнула шатенка, устраивая голову на его плече. Рейджи усмехнулся, провел рукой по шелковистым волосам и откинул голову, блаженно прикрыв глаза. Вспомнить! Он ничего и не забывал. Забыть такое невозможно.

========== От падения - шаг (сиквел) ==========

Ревность - разновидность чувства собственности (Поль Лафарг)

Ситуация, в которую попали Шу и Цисси была абсурднее некуда. По крайней мере, так казалось всем, кроме самих Шу и Цисс. В четырёхкомнатной квартире, в которой молодая, слегка аморальная пара жила периодически, стояла мертвая тишина. И причина этому была вовсе не радостной.

Шу же битый час лежал на двуспальной кровати, слушая музыку и просто смотрел в потолок. Да, давно он уже не занимался… в принципе, просто ничем.

С появлением в его вечной жизни Присциллы, спокойствие ушло, казалась, навсегда. Каждый день она придумывала как растормошить этот неподъёмный объект и Шу просто шёл за ней. У вампира словно крылья вырастали, и вся эта любовная чушь внезапно обретала смысл. Когда ты не влюблён все фразы про это чувство, кажутся чем-то непонятным, даже смешным. Вот только когда ты влюбляешься, когда по-настоящему отдаёшь себя другому, тогда уже не так всё и смешно: банальные фразы становятся чем-то важным, они приобретают смысл. Даже тошно от этого иногда.

А теперь…в их квартире было необычайно тихо, потому что сейчас Цисси не было рядом. Были только наушники и тишина, которые когда-то были единственным что было нужно блондину. А теперь всё изменилось. Ему нужен был смех Цисси, её голос и то, как она подпевает его игре на скрипке. Ему не нужна была тишина. Шу нужна была она. А все из-за ревности, которую он вовсе не считал глупой. Всё началось около недели назад.

Братья Сакамаки всегда были предметом ловли девушек. Вокруг них было много девушек, желающих поймать их в свои сети, и на Шу, как на самого старшего, велась более ожесточённая охота. Рядом с Рейджи начала крутиться Ровенна, а с Аято рядом нарисовалась Юи, и это вычеркнуло братьев из списка потенциальных женихов. А потом рядом с Шу появилась Цисси. Хрупкая, каштановолосая девушка с глазами цвета сирени…, и эта девушка была до ужаса ревнива. На прошлой неделе на Шу повесилась какая-то самодовольная девица. Она без стеснения крутила бёдрами, выставляла вперед большую грудь и, так по-шлюшески закусив губу, спросила: «Хочешь меня?» Шу от такой наглости не смог и слова вымолвить, а эта девица в наглую его поцеловала. И все бы не так страшно, если бы этот поцелуй не увидела Цисси. И жизнь перевернулась. Шу, конечно, сразу же оттолкнул эту девицу, добавок свернув шею и бросился за шатенкой. Было больно осознавать то, что он сделал больно любимой девушке, но сделать уже ничего нельзя было. А потом стало еще хуже – Присцилла так же была застукана Сакамаки с каким-то парнем. И у бедняги меньше чем через две минуты была сломлена шея. А вот пара не помирилась. Стало только хуже, ведь что Шу, что Цилли были законченными гордецами, и мириться первыми не хотели.