Этаоин Шрдлу

— Можешь мне не верить, — возразил он. — Попробуй набрать эти строки правильно. Исправь ошибку в четвертой строке, там, где написано «падружки». Я хмыкнул, взглянул на уголок, чтобы посмотреть, с какого слова начинается четвертая строка, и начал набирать. Набрал "п" и остановился. Медленно и осторожно, не спуская глаз с клавиатуры, я положил указательный палец на клавишу "о" и надавил. Я услышал, как матрица со щелчком прошла через сталкиватель, и увидел, как она упала в верстатку. Я твердо знал, что нажал на нужную клавишу, но... Вот именно, вы уже догадались. Выпала матрица "а".

— Не верю, — сказал я.

Джордж Ронсон с тревогой взглянул на меня, криво усмехнувшись.

— Я тоже, — сказал он. — Слушай, Уолтер, пойду прогуляюсь. Я схожу с ума. Я не могу здесь больше оставаться ни минуты. А ты валяй дальше и попробуй убедить себя. Машина в твоем распоряжении.

Я глядел ему вслед, пока он не ушел. Затем с каким-то странным чувством я снова повернулся к линотипу. Прошло немало времени, прежде чем я поверил, но поверить мне пришлось.

Какие бы клавиши я ни нажимал, проклятая машина точно следовала рукописи со всеми ее ошибками.

Я решил довести дело до конца. Набрал первые два слова, а затем прошелся по рядам клавиш сверху вниз, как это обычно делается, когда заполняют пустую строку: ЭТАОИН ШРДЛУ ЭТАОИН ШРДЛУ ЭТАОИН ШРДЛУ — не глядя на верстатку. Я послал результат на отливку, схватил горячую строку, которую ножи вытолкнули из формы, и прочел: «Свадба Х.М.Клэфлина и мисс Марджори...»

На лбу у меня выступил пот. Я вытер его, выключил линотип и отправился искать Джорджа Ронсона. Искать пришлось недолго, потому что он оказался именно там, где я и предполагал. Я тоже заказал выпивку.

Как только я вошел в бар, он взглянул мне в лицо, и, конечно, ему не пришлось спрашивать, что произошло.

Мы чокнулись и осушили свои стаканы, не говоря ни слова. Затем я спросил:

— Ты понимаешь, в чем здесь дело?

Он кивнул.

— Погоди, не говори, — сказал я. — Подожди, пока я не выпью еще и тогда тебя выслушаю... может быть. — Я возвысил голос и произнес: — Эй, Джо! Поставь эту бутылку рядом с нами. Мы рассчитаемся за нее.

Джо придвинул к нам бутылку, и я очень быстро налил себе еще. Потом закрыл глаза и сказал:

— Прекрасно, Джордж. Теперь валяй.

— Помнишь того парня, который заказал себе специальные матрицы и взял мой линотип напрокат, чтобы набрать что-то секретное? Не помню его имени... Как там его?

Я попробовал вспомнить, но не смог. Я выпил еще и предложил:

— Назовем его ЧСШ.

Джордж пожелал узнать, что это означает, я объяснил ему, и он снова наполнил свой стакан и сказал:

— Я получил от него письмо.

— Очень мило, — сказал я и тут же спросил: — Оно у тебя с собой?

— Нет. Я не сохранил его.

— А ты хоть помнишь, что в нем было? — спросил я.

— Помню местами, Уолтер. Не читал его вни... внимательно. Видишь ли, мне показалось, будто этот парень немного того... Я его выбросил.

Он замолчал и выпил еще. В конце концов мне надоело ждать, и я спросил:

— Ну?

— Что — ну?

— Письмо. Что было в тех местах, которые ты помнишь?

— А, это... — сказал Джордж. — Да. Кое-что насчет лило... линло... ну, ты знаешь, о чем я.

К этому времени бутылка перед нами была уже, должно быть, не та, что вначале, потому что эта была полной на две трети, а та была полной только на одну треть. Я к ней приложился.

— И чшто он хговорит о нем?

— Кхто?

— ЧШ... СЧ... Ну, этот парень, который написал письмо.

— Кхкакое псьмо? — спросил Джордж.

* * *

На следующий день я проснулся около полудня. Чувствовал я себя ужасно. Мне понадобилось два часа, чтобы принять душ, побриться, собраться с духом и выйти из дому, но когда я наконец вышел, то прямиком направился в типографию Джорджа.

Он работал на печатном станке и-выглядел почти так же скверно, как и я. Я взял один экземпляр газеты прямо из станка и проглядел его. У Джорджа четырехполосная газета, и две внутренние полосы представляют собой настоящий винегрет, но первая и четвертая посвящены местным новостям.

Я прочел несколько заметок, в том числе и ту, где говорилось о «свадбе Х.М.Клэфлина и мисс Марджори», взглянул на замерший в углу линотип, затем перевел взгляд на Джорджа и снова на неподвижную массу из чугуна и стали.

Чтобы перекрыть грохот печатного станка, мне пришлось кричать:

— Слушай, Джордж... Я насчет линотипа... — Мне как-то не хотелось орать на весь свет о том, что звучит глупо, и я пошел на компромисс. — Ты его исправил? — спросил я.

Он покачал головой и выключил станок.

— Порядок, — сказал он. — Теперь остается только сложить.

— Да черт с ними, с твоими газетами, — сказал я. — Мне хотелось бы знать, как ты вообще умудрился сегодня все это допечатать. Ведь я был здесь вчера, и у тебя была готова едва половина набора, а потом мы напились... и я не понимаю, когда ты успел набрать вторую половину.

Он ухмыльнулся.