Этап

– Это он, – прошептала Дарья, схватив Марию за руку. – Он!

Николаев там был не один. Еще какой-то мужчина стоял рядом, они говорили. Затем...

Николаев вышел из овала. Мария и Дарья бросились к нему, и сразу же расплакались. Он прижимал их к себе и улыбался. И молчал. Просто прижимал к себе.

– Господи, – прошептала Мария, когда смогла говорить. – Я почти перестала надеяться. Даше спасибо, я не знаю, что бы со мной стало.

Дарья просто улыбалась и молчала. Вытирала слезы, и все.

Николаев успел обнять всех, поздороваться – а овал не исчезал, продолжал держаться.

– Кто это? – тихо спросила Дарья, схватив Николаева за руку, указав глазами на овал. – Кто он?

– Человек, – отозвался Николаев. Он улыбнулся и помахал человеку рукой, а тот, все видели, помахал в ответ. – Хороший человек, это главное.

Словно солнце взошло над ними. Дарья зажмурилась – вспышка походила на ту, которая при сбросе, и все невольно взялись за руки, но...

Второй овал, куда выше и шире первого, возник напротив первого, шагах в десяти, он касался земли. И с той стороны начинался летний луг. И там был день, и оттуда подуло теплым ветром, он принес с собой запах цветов.

Николаев оглянулся – Смирнов, по ту сторону первого овала, улыбнулся и помахал ему рукой. И он помахал в ответ.

Никто не мог сказать ни слова. Кошка, сидевшая у ног Марии, громко мяукнула и подбежала ко второму проходу. Оглянулась и решительно прыгнула туда, на луг. И снова оглянулась и мяукнула.

Дарья схватила Николаева за левую руку, Мария за правую. Он встретился с ними взглядом – и понял все без слов. Они подошли ко второму проходу, закрыли глаза и шагнули внутрь.

35

– Господи, как тут красиво! – изумилась Мария, после того, как нашла в себе силы отпустить Николаева. А он, сейчас только осознала, оказался одетым по-зимнему. И рюкзак остался у него на спине. Мария заглянула в карман куртки – оба диска там. Она вытащила их – слепые диски, без названий, без картинок, чистенькие.

– Ты запаришься! – она помогла Николаеву снять рюкзак – в нем нашелся тот плащ, в котором он когда-то вошел в зеркальный зал. Дарья тоже сбросила куртку, осталась в том самом платье, в котором встретила двадцать пятый день рождения. Винни-Пух остался в ее рюкзаке, но пуговичные глаза игрушки теперь были зелеными. И – он улыбался, а раньше на его лице была сосредоточенная задумчивость.

– Смотрите! – Дарья привстала на цыпочки. – Кругом луг! А остальные? Где они?

Они сразу оглянулись, как вошли – но никакого овала не было, луг и луг. И никого больше.

– Давайте поднимемся на холм, – указал Николаев. – Там и осмотримся.

Они поднимались, ощущая необыкновенную легкость во всем теле. Кошка носилась вокруг, охотилась на бабочек, но только изображала удар, не сбивала их.

Они поднялись на холм, и...

– Какая красота! – восхитилась Дарья, указав вперед рукой. – Смотрите!

Они и сами видели. Город – величественный, большой – красовался в долине впереди. Высокие башни, здания – и недалеко, километра три, рукой подать. На их глазах над городом, высоко в небе, пролетело что-то на большой скорости – самолет?

Дарья оглянулась.

– Смотрите, там! – указала она рукой в другую сторону. – Кто это?

Николаев с улыбкой вручил ей бинокль. Дарья посмотрела долю секунды, затем передала бинокль Марии. Та взглянула... и рассмеялась.

– Наперегонки? – предложила она, и Дарья, рассмеявшись счастливым смехом, бросилась бежать первой.

Николаев с улыбкой пошел следом. Бежать не хотелось, да еще с одеждой в руках, не бросать же ее здесь!

Кошка возникла из травы перед ним, уселась и требовательно мяукнула, махнув лапой. Возьми меня на руки, означало это, я устала.