Этапы большого пути. Сатира без юмора

Они пошли в фирму питания и здорового настроения. Васинькин заказал кофе с коньяком, бутерброды с манной кашей и сёмгой. Понял, что эта особа в ботиках ему нравится. Они выпили по рюмашке ликёра, изготовленного из пепси-колы с добавлением самогона и жжёного сахара. Болтали, как старые знакомые по садовому участку. Он рассказал всё о себе. Она расплакалась, но как-то радостно блестели в её глазах хрусталики слезин. Оля протянула руку:

— Можно? …Просто. Я верю. Не муляж? Хотелось удостовериться. Знаете, столько подделок.

— Не из соседней страны. Своё. …Да. Как ненормальный. …Без удержу.

— Искала, вас. Подруги говорили, а я не верила. Думала, что так и умру без внимания. Вы не думайте, замужем была семь раз, но увы. Ничего не выходило. Не получалось. Врачи предлагали операцию в Швеции сделать. Боюсь. Инфекцию словить. Призрак СПИДа по Европе бродит.

Она пригласила его. Герман купил торт и шампанское. Она несла пакет с картошкой и солёную селёдку. В однокомнатной квартире было так уютно и спокойно, что Герман, едва раздевшись, накинулся на пакет мелкой картошки. Картошку умел пожарить так, как ни одна женщина не может. Каждый ломтик был зарумянен и посыпан зеленью. Оля выскочила из ванны в фиолетовом лохматом халате.

— Только ты не смейся, — притворно скривила губки женщина. — Дай слово, что не будешь смеяться. …Как следует, поклянись.

— Клянусь не смеяться, не болтать, не ёрничать. — Проговорил Васинькин и выключил газ. — Жареную картошку нельзя оставлять на утро. Они ели огурцы с картошкой и запивали шампанским. Торт оставили на более позднее время. Ольга добыла из-под кровати начатую бутылку импортной водки, но Герман отказался. Она хотел варить пельмени, на пачке, которой была зелёная надпись: «Холостяцкие».

— Успеешь. Завтра сваришь.

— Завтра может не быть. — Причёсывалась женщина, вздыхая.

Утром она встала рано и сварила всё, что хотела. Герман не смеялся, как другие мужчины. Он даже радовался, как ребёнок, гладя её мягкие перья на спине. Она не могла устоять перед его настойчивыми просьбами и сделала три круга вокруг люстры. От восторга Герман всплакнул.

— Ты о чём? — удивилась она. Герман гладил серые перья и вытирал глаза:

— Подушкой пахнут, — шептал счастливо.

На работу не пошли. Кто ходит на работу первого января? А тем более, у них начался медовый месяц.

Это случилось в середине апреля. Герман всё больше стал задерживаться на работе. В тот вечер пришёл поздно. Оли не было. Лохматый халат висел в ванной. Олины ключи лежали на подзеркальнике. Дверь на балкон раскрыта. В ящике от телевизора Герман увидел клочки бумаги, сено и скорлупу двух больших яиц. Васинькин слазил на чердак, спустился в подвал. Безрезультатно. И он снова начал жить своей размеренной жизнью. Иногда звонили бывшие жёны и льстиво благодарили за подарки.

Как-то ночью Герман проснулся от детского смеха. Он подумал, что приснилось, но, когда вошёл в кухню, увидел за столом двух девочек. Оленька учила их пить из стаканов, не запрокидывая головок.

Дорогое удовольствие

Жить стало, Петрович, хорошо. Телевизор. Страшно. Нервы не те. Следователь на экране сидит в полумраке спинкой, искажённым голосом вещает, дескать, мы всё знаем, у нас всё и всяк под контролем, так как пять лет следим за ними, за этим, за тем и прочими маньяками, знаем ихние, его каждый шажок, разные вкусы и привычки и даже способы убийств. По своей глупости задаю себе вопрос: «Отчего же его, их и пр. не арестовать?»

Выступает депутат, в который раз, непонятно в каком ракурсе снят — лицо это или ещё что. Сообщает, сколько законов дума выдумала, чтобы людям жилось хорошо. Жалуется, бедняга, бедным зрителям, что выдуманные законы не работают, их не все исполняют почему-то. Или законы не знают или некогда исполнять. Кто их не знает и не хочет знать, так это глубокое незнание не освобождает от ответственности. Хорошие законы не исполняют, а норовят исполнять те, что удобны и выгодны. Непонятно — кому законы плохие, а кому хорошие.

Жить стало, Петрович, интересно. Говорит вчера соседка соседке, что вода отвратительная, каждый месяц чайники меняет. Невозможно поднимать, и чайную воду наливать. Тяжёлы от накипи. Рекламу показывают, отчего стиральные машины портятся, как предотвращать поломки, чего добавлять, чтобы не было накипи. Соседка ничего не добавляет в чай, акромя сахара или варенья. Изредка заварку наливает. Поэтому и накипи в почках. Вторая соседка говорит, что воду питьевую нужно хлорировать, фторировать и смягчать по стандарту.

Говорю им, дорогие, мол, соседки, никто вам ничего не должен. Почитайте договор на водоснабжение. Там разве указали, что вода будет подаваться регулярно и нужной мягкости, чтобы её пить безбоязненно за свои внутренние и другие органы.

— Но там и не написано, что вода техническая, что её можно использовать в одном направлении, бельишко стирать, коли загрязнится, а в рот нельзя брать, а тем более, глотать дальше.

— Значит, о стиралке мы заботимся, а о ребёнках не думаем, не желаем воду пропускать через фильтрирующие аппараты. Экономите на детях?