Этапы большого пути. Сатира без юмора

Прошел месяц, второй. Водитель «газона» заявлялся домой поздно, тайно вздыхал, говоря жене, что надоели пьянки. Такой попался несознательный товарищ. Он понял, что капитан ничего не собирается строить. Никто его не контролирует. Никому не подчиняется. У Остапа Бендера были товарищи. Не всегда надёжные, не всегда верные, но были помощники, которые трудились в фирме «Рога и копыта», которые умело пилили гори, ремонтировали автомобиль. Калугину попался глупый компаньон.

Я не выяснил, на кого выпал жребий участвовать в параде. Это и неважно теперь, когда прошло пять или шесть лет, скорей всего, два года.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что овец, цемент и прочий сельский шифер продавался. Деньги мимикрировали в напитки и продукты. Часть овечек поджаривались над углями и превращались в шашлыки. На одной бригадной столовой даже пробили стену, чтобы сделать столовую просторней, чтобы голодным солдатам удобно принимать пищу. У водителя, которого выделили помогать армии, говорили, разыгралась язва чего-то. А может быть, иная хвороба подтачивала организм. Шашлыку покушает, водочки глотнёт, а вот шампанское не мог пить — изжогой маялся человек после двух стаканов. Шампанское на дух перестал принимать, а от крабов и красной икры его мутило, как во время шторма на море. Капитан и его ординарец пьют и кушают. Веселятся. В степи красиво. Жаворонки в небесах жаворнничают, перепёлки перепёльничают.

Однажды шофёр по совету жены или тёщи стал говорить, что за рулём не принимает. Понял солдат запаса, что шампанское может ударить на жаре не только в голову. За рулём, конечно, нельзя. Хотя и сидел у костра, в тени под кустиком, мешал в ведре варившихся курочек. Если шофёр-ординарец был проще, если он оказался настоящим помощником капитану Калугину. Ну, дело и не в шофёре…

Говорили, что капитан был на приёме у первого, а может быть, зашёл к управляющему Сельхозтехникой. Везде свой человек. Военный. В форме. Свежий подворотничок. Белее снега с горной вершинки. Сверкающие сапоги. Планшетка и папка. Решал очередные проблемы капитан. Заходят двое. Возможно в форме. Только эмблемы на погонах иные. И цвет соответственно другой.

— Вы ко мне? — спросил капитан обрадовано. — Жду два месяца. Телеграмму отбивал. Жаль, что не получили. Пойдемте, отчитаюсь. У меня всё запротоколировано. Все накладные и расходные документы в этой папке. Только давайте выйдем. Неудобно при гражданских товарищах наши военные проблемы решать.

Как только вышли в коридор, капитан попросил, чтобы наручники надели в машине. Дал честное офицерское слово, что не убежит. Не убежал.

Не ценят у нас деловых людей. Капитану бы вручили захудалый колхозик, чтобы показал себя, чтобы вину загладил, чтобы поднял из отсталых коллектив селян. Не дали. Он вон, какую деятельность развил на ровном месте. На пустом. Поговаривают, что Калугин внук самого Остапа Бендера. Я сомневаюсь. Но есть люди у нас в райцентре, которые о капитане приятной наружности и слышать не хотят. Поучиться у него надо обхождения с гражданами и начальствующими руководителями, как нужно добывать стройматериалы для возведения крытых токов и коровьих ферм. А то ведь бывает, приедет товарищ из колхоза, станет запасные части к комбайну спрашивать, а ему скажут, что нетути, дорогой. Он и пошёл себе во все лопатки домой. В колхозе посевная или уборочная, сроки и планы срываются напрочь, как сосульки из под крыш. …Напрасно деловым гражданам не доверяют. Напрасно. Антон Семёнович воспитывал хлопцев-оторвижников доверием. Доверит, а сам проверяет. Он понимал толк в доверии, понимал толк в инициативных парнях. А кто не слушался, брал кочергу и воспитывал, так сказать, прививал вкус к доверию.

Окрыление

Пётр Баранов любил смотреть телепрограмму «Это вы можете». Когда показывают самодельные технические средства, когда выступают талантливые рукодельцы, просто теряет собственный облик, задыхается от нестерпимой радости и гордости за них и ничего, кроме телека, не видит в такие минуты. В это время его можно спокойно раздеть и даже разуть — не почувствует. Такой увлечённый. Надо честно сказать, что Пётр и сам может не хуже этих из телевизора. Нормально соображает в радиотехнике, разбирается в двигателях, даже в стиральных машинах, хотя на вид и не подумать. Обыкновенный паренёк, в меру лицо конопушками осыпано, носишко такой не презентабельный, ну, не греческий носик, что сказать. Голова у него огурцеобразная, не похожа на сократовскую. И лысины, что признак глубокого интеллекта и ума, не увидеть. Плечи не богатырские, не как у Геракла или борца, как его, поняли, о ком я думаю. Если внимательно посмотреть на его руки, то можно увидеть следы от паяльника, от кислоты и щёлочи, белые полосы и полоски от не осторожной работы с острыми инструментами. На ветхих брючишках и куртейке в некоторых местах дырочки прожжённые есть, но не от сигарет, не от сидения у костра, а от сварки.