Этапы духовной жизни. От отцов-пустынников до наших дней

“Мирскими” делами епархии управляют советы и консистории. Епископ – духовный отец, пастырь и литург. Если случается, как, например, в современной Греции, что государство главенствует над материальной организацией Церкви, то государство в принципе представляет здесь христианский народ.

В области освящения монашеское сословие совершенно независимо от всякого посвящения[378]. Духовная власть старцев не связана со священством. “Духоносцы”, подвижники, монахи или миряне, те, кого народ называет “человеками Божиими”, и “юродивые Христа ради” имеют огромный духовный авторитет, народ признает их как духовников; простые монахи часто были духовными отцами епископов и патриархов. Это чисто харизматическое служение, не всегда совпадающее со служением клириков, никогда в Церкви не прекратится.

Миряне формируют такую духовную среду, которая является одновременно и миром, и Церковью. У них нет власти предоставлять средства благодати – это сакраментальная власть клира; напротив, их область – “жизнь по благодати”, “состояние благодати”. Простым присутствием в мире своих “освященных”, “священников” в самой их сущности, “троических обителей”, всеобщее Священство лаиков сохраняет силу космического освящения, космической литургии: за стенами храма миряне продолжают литургию Церкви, своим активным присутствием они вносят пережитую ими истину догматов в общество и человеческие отношения, низлагая таким образом бесовские и оскверняющие начала мира.

Кроме активного участия мирян в трех аспектах власти Церкви, отцы также подчеркивают тройное достоинство мирян в ней самой. Св. Макарий Египетский говорит: “Христианство не есть что-нибудь маловажное; оно – великая тайна. Познай же свое благородство… Помазуемые становятся царями, священниками и пророками небесных тайн”[379].

Царственное достоинство имеет аскетическую природу; это господство духовного над материальным, над инстинктами и космическими ритмами плоти, освобождение от всякой обусловленности, идущей от мира. Св. Икумений говорит: “Мы – цари превосходством над нашими страстями”[380], а св. Григорий Нисский утверждает: “Душа являет свою царственность в свободном распоряжении своими желаниями, что присуще лишь царю, ибо властвовать надо всем есть свойство царской природы”.

Царское достоинство есть, таким образом, comment (“как”) существования, это присущее царю свойство владычествовать, быть хозяином и господином. Его “что” (quoi), его содержание, заключается в священническом достоинстве. Апостол Павел призывает предать тела наши в “жертву живую”, что есть “духовное служение” (Рим 12:1); сделать из нашего существа и его бытия богослужение, литургию, славословие. Ориген замечательно объясняет это: “Все те, кто принял помазание, стали священниками… Если я люблю братьев моих так, что отдаю за них жизнь, и сражаюсь за истину даже до смерти… если мир распят для меня, и я – для мира, то я приношу жертву, став священником своего бытия”[381]. В том же смысле св. Григорий Назианзин обобщает: “Мы, как священники, приносим самих себя как духовную просфору”[382].

Чтобы дать определение пророческого достоинства, св. Икумений соединяет все достоинства: “Цари – как господствующие над своими страстями, священники – через принесение в жертву наших тел, пророки – ибо нам открыты великие тайны”[383].

Св. Феофилакт добавляет: “Пророк – ибо видит то, чего не увидел глаз”[384]. Согласно Библии, пророк – это тот, кто внимателен к “промыслу Божию” в мире, тот, кто чувствует провиденциальный ход Истории под взглядом Бога. Евсевий Кесарийский в “Доказательстве в пользу Евангелия”[385] пишет: “Мы воскуряем пророческое благовоние во всяком месте и посвящаем Ему благоуханный плод практического богословия”. Вот прекрасное определение лаиката: всем своим существом, во всем своем бытии стать таким богословием – живым, теофаничным, сияющим местом присутствия, парусии Бога.

Обозревая святоотеческую традицию, можно в общих чертах обрисовать некий “тип” мирянина. Прежде всего это человек молитвенный, существо литургическое: человек Sanctus'а и Трисвятого, он может кратко описать свою жизнь словами псалма: “Пою Богу моему, доколе есмь”. Авва Антоний[386] рассказывает о человеке подлинной святости, который в миру был врачом: все лишнее он раздавал бедным и весь день пел Трисвятое, соединяясь с хором ангелов. Это заставляет вспомнить о типе святых, называемых anargyre, “бессребреники”; такой человек относится к медицине как к форме Священства, как священник. Напоминает он и “доброго врача” Камю, но такого, каким он, наверное, видит его теперь.