Этаж ноль

Я бросил еще один оценивающий взгляд, пытаясь проникнуть сквозь пленку (а то, что передо мной именно пленка, не вызывало никаких сомнений — слишком уж статично, как голограмма). Безуспешно, все хорошие оптические иллюзии неуязвимы для человеческих глаз. Потому, собственно, они и зовутся — оптические. А тут еще и полумрак, в котором обычный глобус кажется неведомым чудовищем… Так что, выбора у меня нет — придется потрогать это самое нечто руками. Точнее, ногами. А еще точнее — спуститься вниз, преодолев десять ступенек, как я делал много раз до. Правда, раньше все было намного более предсказуемым…

Сначала я сделал один шаг, не без удивления наблюдая за тем, как исчезают мои ноги. Их срезали, будто лазером, полностью отделив ступни. Но, что самое странное, с моими конечностями ничего не произошло. Я не чувствовал боли, я мог пошевелить пальцами, еще раз мысленно посетовав на тесную обувь. То есть, ноги были. А видно их не было — там, где я стоял, была все та же скрытая в полумраке поверхность ступенек. Я сделал еще пару шагов, погружаясь все глубже и глубже. Теперь мои ноги скрылись в мираже полностью, а я был словно разрезан пополам. Как в мутные воды глубокого озера спускаешься… Ощущения один в один. И тот же страх — страх того, кто может подкрасться невидимым, снизу, и напасть. Крокодил, анаконда, пираньи… Да кто угодно! Любое чудовище из сказок! Возможность то была и возможность превосходная… Но толку сейчас оглядываться на возможные опасности? Пути назад просто нет, и хочешь, не хочешь, нужно слепо ломиться вперед.

Спустившись еще на несколько ступенек, так, что над пленкой осталась только моя голова, я остановился. Время у меня пока имелось. Пусть не так много, но все же… Даже если я почувствую сметающую все волну изменения реальности в последний момент — успею за это мгновение шагнуть вперед и скрыться в новом мире. Но… хочу ли я? Сомнения глодали меня, как голодный червяк сморщенное кислое яблоко. Стоит ли? Смогу ли? Лучше ли? Я не знал ответов, но хотел знать. Очень — и потому сомневался. В самый последний момент, как и всегда, впрочем…

Я стоял и думал, пока очередная мысль не подкинула мне, как утопающему, тонкую и хрупкую соломину. Я вспомнил прошлое и подумал… А как бы поступил в такой ситуации герой моей любимой игры? Ну, той самой… Наверное, вытащил бы пистолет и бесстрашно шагнул вперед. Ну, с первым пунктом, по причине отсутствия какого-либо оружия, придется повременить, зато второй мне вполне по силам. Я закрыл глаза и спустился на пару ступенек, полностью погрузившись в странный мираж. Призрачная пленка, как поверхность воды, отделявшая один мир от другого, уже должна быть сверху, но я не чувствовал ничего нового. Даже воздух был прежним. И ноги крепко стояли на твердой ступеньке. Я не понимал, что происходит, почему реальность не меняется, почему мир застыл, как муха в янтаре. Возможно, требовался какой-то толчок… Я еще раз вдохнул затхлый воздух и осторожно разлепил веки.

Было темно.

2

Солнце нещадно палило, наверное, желая сжечь город дотла. И небезуспешно, стоит признать: уставшие потные люди передвигались по улицам, как сонные мухи, мысленно кляня погоду; асфальт был готов вот-вот расплавиться; многочисленные кондиционеры работали на пределе, спасая осоловевших от духоты офисных служащих. Немного выручала подземка, где столбик термометра опускался вместе со ступеньками, но там поджидала другая беда — запах. Да, воздух, пропитанный духом десятков тысяч тел, их дыханием… Он был ужасен. Кто-то из пассажиров, чертыхаясь, сравнивал огромный зал с газовой камерой, кто-то безуспешно прятал чуткий нос за тонкой тканью платка, кто-то просто старался держаться в стороне от основной массы… Но страдали все, без исключения.

Те, кто сидел в машине, чувствовали себя не лучше. Особенно, если автомобиль не был оборудован системой климат-контроля. Опущенные стекла (прямая дорога к простуде) вчерашняя газета вместо веера, расстегнутые пуговицы форменной одежды… Двоим полицейским, остановившимся в тени полузаброшенного здания с забитыми досками окнами, было чуть легче, чем большинству. Все же место глухое, других авто в пределах видимости нет, смрад центральных городских артерий досюда почти не добирается. Впрочем, все эти плюсы перечеркивал жирный минус — работа.

— А-а-а-а-а-а-а… А-а-а-а-а-а-арррр… — тяжело дышал полицейский, которого звали Макс Стейн. — Ну и жара-а-а-а-а! Мозги плавятся…

— У тебя еще есть чему плавиться? — усмехнулся его напарник Алекс. — Вот моя голова уже давным-давно пустая, как воздушный шарик. Если там что и было… то успело испариться еще с утра.