Эти бессмертные

Людвиг рассеянно кивнул. Устин трижды ударил Пана ногой в голову. Первые два удара прошли вскользь — Пан настолько быстро метался, что Устину трудно было попасть. А третий удар пришелся точно в висок, поверженный воитель дернулся в последний раз и затих.

— Покойный сэр Пан допустил большую ошибку, — спокойно сказал Устин. — Он решил, что доброта и вседозволенность — одно и то же. Он оскорбил повелителя, сознательно и неспровоцированно. Таких вассалов положено зачищать по любым законам, я не думаю, что закон доброты должен стать исключением.

К их компании приблизился сэр Ксоук, ожидавший присвоения баронского звания после гибели Трея.

— А вот и доброта в действии! — провозгласил он с улыбкой на лице. — Нет-нет, Людвиг, я не собираюсь тебя оскорбить, не делай такое лицо. И не думай, что я тебя осуждаю, сэр Пан никогда мне не нравился, цинизм — хорошее качество для воителя, но не в такой степени. Меня просто восхитило, как вы с Устином интерпретировали высокие слова двух повелителей. Потрясение вселенной начинается!

В следующую секунду улыбка исчезла с лица Ксоука, это произошло мгновенно, как будто ее стерли заклинанием.

— Извини, — сказал он совершенно серьезно. — Я действительно не хотел тебя обидеть, я думал, ты посмеешься вместе со мной. А это правда, что ты сражался с лордом Павлом?

Людвиг мрачно вздохнул.

— Правда, — сказал он. — Я хотел убить его файрболом, а он подошел сзади и ударил меня кулаком, как холопа. И то, что рабыня лорда Хортона, которую я люблю, беременна от него — тоже правда. И то, что он ее изнасиловал, будучи рабом, а я не отомстил — тоже правда. И то, что я очнулся после его удара и не стал продолжать бой, потому что струсил, — тоже правда. Все это правда.

Внутри души Людвига родилось странное облегчение. Он привык что-то изображать из себя, скрывать свои слабые стороны, выпячивать сильные, он стыдился признаваться в собственных слабостях, никому не говорил о них, даже Бригитте. А почему, собственно, никому не говорил? Можно подумать, окружающие слепы и ничего не замечают.

— Есть еще много правды, — продолжал Людвиг. — Я слаб и труслив — правда. Титул барона предоставлен мне лордом Хортоном, потому что он любит меня как наложницу — правда. Я провел два боя и оба проиграл — правда. Так получилось, что из всех вас я один считаюсь бароном, но ты, Ксоук, и ты, Устин, достойны этого титула куда больше меня. Это тоже правда. Я никогда не умел повелевать, никогда не получал удовольствия от управления чужими судьбами. Я не знаю, как мне жить дальше.

Изольда приблизилась к Людвигу и осторожно погладила его плечо.

— Зато я знаю, — сказала она. — Раньше я не решалась сказать тебе это, но сейчас подходящий момент. Я люблю тебя, Людвиг, давно уже люблю, и с радостью стану матерью твоего сына или дочери. Раньше я не знала, чем ты меня привлекаешь, а теперь поняла — ты всегда был добр, просто не знал, что это такое, и скрывал это.

Она вдруг лукаво улыбнулась и добавила:

— Ну, то есть я имела в виду, что предложила бы это своему повелителю, если бы это было дозволено мне правилами этикета.

Ксоук расхохотался и хлопнул Людвига по плечу.

— Соглашайся, — сказал он. — Иметь в замке постоянную спутницу — само по себе редкость, а если она красивая и умная, да еще магией хорошо владеет… Чего тут раздумывать?

— Он размышляет, как согласиться и не уронить честь воителя, — подала голос Техана.

— А чего тут размышлять? — удивился Ксоук. — Какая еще честь воителя? Нет больше никакой чести, все эти глупости остались в прошлом. Наступает новая эра — эра торжествующего добра.

5

— Сегодня я буду учить вас бою, — начал потрясатель вселенной свою речь и неожиданно осекся. После паузы он продолжил: — Я знал, что все запущено, но не ожидал, что настолько. Запомните новое слово — «война», в вашем языке его раньше не было. Я буду учить вас войне.

Лорд Павел задумчиво оглядел притихшую аудиторию.

— Вы привыкли сражаться поодиночке, — сказал он. — В вашем мире любая война — сражение двух воителей, а помощники могут привлекаться только для решения вспомогательных задач. Провести разведку, помочь в зачистке рабов и холопов… Ну, есть еще сказка про то, как пять баронов напали на графа, но это не то. Вы привыкли считать, что повелителю незачем привлекать вас непосредственно к бою, что повелитель много сильнее всех вассалов, вместе взятых. Но это неверно, повелитель сильнее любого вассала, но тысяча тысяч муравьев, атакующих сообща, съедят любое мифическое чудовище. Раньше в вашей истории не бывало войн, в которых сотни воителей выступали единой армией… кстати, еще одно новое слово в вашем языке. Раньше любое сражение было зачисткой воителя-неудачника либо вызовом, который бросал сильный вассал ослабевшему сюзерену. Раньше у воителей не могло быть общих интересов, но теперь такой интерес появился. Грядет битва за добро, и это будет особая битва, раньше в вашей истории не бывало ничего подобного.

Это заявление было неожиданным. С кем собрался сражаться лорд Павел, уже поразивший герцога Хина? Неужели…