Эти двадцать убийственных лет

– Любая пропаганда ведет дело в свою пользу. А «демократическая» делает это совсем бессовестным образом. Посмотрите на «права человека», ведь это права разрушать, убивать, калечить спасительное для России, а права защищать ее – сразу же «преступление». Так и с ценностью человеческой жизни. Никто не считается с этой ценностью, когда большая часть России брошена в условия вымирания, убавляясь каждый год почти по миллиону. Но как только пахнет откуда-нибудь подобием отпора, тут же в сторону оппозиции: вы не имеете права рисковать человеческими жизнями, превращать их в мишени для снайперов. Все наизнанку: Гайдаров и Чубайсов защищать – это самопожертвование, подвиг, а за себя, за Землю родную, за друга своя постоять – дурость, коммунистическая пропаганда, неумение себя ценить.

Вы правы и в том, что идет насаждение культа индивидуализма: нет ничего на свете важнее меня и только меня, поэтому я буду утверждать себя любыми способами. Россия славилась всегда своей общинностью, дружинностью, духом коллективизма, в ней извечно важнее было: мы. Оно приводило к победам на ратных полях и спасало при затяжных несчастьях. На «мы» стояли монастыри, сельские миры, рабочие коммуны, земские сходы, из них состояло ополчение. «Я» – это заплати, за каждый чих заплати, это внедряется сейчас в наше сознание; «МЫ» – миром все переборем. «Братство милее богатства» – и как точно стоит в этой народной поговорке слово «милее»: радостней, надежней, духоприимней, праздничней. Я хорошо помню из детства, как собирались в нашей деревне воскресники или пособи для какого-то общего дела – русскую печь бить из глины или стены возводить. Это была работа, которую нужно было закончить за день, обыденком, – и, Господи! – какое же это было счастливое возбуждение, какие азарт, веселье, какое чудесное преображение лиц и душ! Я нисколько не преувеличиваю, люди моего поколения родом из глубинок подтвердят. Уж мы-то, русские люди и братья наши по России, должны бы чувствовать, что за тайну несем мы в себе, которую, не умея разгадать, ставит нам «просвещенный» Запад в вину, и должны бы мы узнавать в ней, в этой принадлежащей нам тайне, такую черту, как общее наше воодушевление от соборного дела. И не странно ли, что мы, словно наивные дети, прислушиваемся к советам расколотить себя, как заводную игрушку, чтобы посмотреть, что там, внутри, и больше уже не собрать.

Индивидуализм – психология западного человека, она выстраивалась долгое время и создала вокруг себя особый мир, служащий ей особой верой и особой правдой. Не будем сейчас его обсуждать, пусть считается, что он хорош там, на его родине, но нам эта психология не может быть полезной, ибо мы устроены по-иному. У нас своя вера и своя правда. Без литургии, как мирской, так и церковной в значении общей, хоровой службы, мы бы уж сотню раз пропали.

Постараемся же выжить и на этот раз, держась друг друга, друг другу помогая, спасаясь соборными нравственными законами.

– Но состояние русского человека, русского народа сегодня… Главная горечь, по-моему, в том, что многие даже не замечают, насколько они изменились за последние годы. В какую сторону меняется характер нашего человека в условиях «реформ»? Недавно мне довелось встретиться с «новым русским», который объявился на садовых участках товарищества «Правды», в обычном прежнем советском кооперативе. Ну, конечно, участок он расширил в несколько раз за счет соседних. Конечно, и дом возвел соответственно своим запросам. И вот эпизод, частный, вроде бы совсем мелкий, но показательный. В хозяйстве – пять собак, которые содержались и содержатся коллективно. Не как сторожевые, просто все сообща за ними ухаживают с тех пор, когда они были брошенными щенками, по очереди их кормят. А пошел я за «взносом» к этому богачу – он спрашивает: «Чьи барбосы-то?» – «Общие». – «Такого не может быть! Кому-то они принадлежать должны…»

Вы чувствуете психологию? Общего уже ничего в его представлении не может быть!