Эти двери не для всех

Володе, военному топографу, подполковнику Генштаба, сейчас пятьдесят два. А юнцом он катался на горных лыжах, когда от "Кругозора" до "Мира" нужно было полдня идти пешком, когда в Азау жили в фанерных домиках с буржуйками, когда за день спускались один, от силы – два раза. Володя – не просто ворчун в старой куртке. Он – эпос. Мифология во плоти. Он дружил с Крыленко, с Хергиани…

"Кататься ты не умеешь и никогда не научишься. Чайник – это состояние души, – не раз говорил Немчинов Визбору. – Но без тебя горы – не горы. Ты как знаменосец… или трубач… – от тебя шашкой махать не требуется, ты труби и знамя вздымай".

Володя пропал на горе посреди бела дня, до смерти напугав свою жену Аню.

Объявился он около полуночи – Аня ездила на "Буране" по соседним деревням, а Володины друзья бесцельно бродили по горе с фонарями. Возникнув возле нижней опоры обесточенного подъемника, Володя бормотал несуразное, его било крупной дрожью, он прихлебывал холодный кофе из пластикового стаканчика, а в другой руке крепко сжимал яркий буклет – приглашение на рождественский бал в Ле-доз-Альпе.

Палок при Володе не было. Палки он потерял во Франции.

Володя не вернулся в Москву в понедельник. Неделю он провел на базе, вышагивая по коридору, невпопад отвечая на вопросы и пытаясь найти материалистическое обоснование произошедшему. Но профессиональный и житейский опыт не помогли Володе найти это обоснование. Тогда Немчинов взял отпуск и во вторник отправил Аню в Москву за эзотерической литературой. В пятницу вечером осунувшийся, почерневший Немчинов сбросил со стола на пол стопку книг и брошюр и разочарованно буркнул: "Бред…" Он поцеловал жену и сказал: "Ничего не бойся, там о людях заботятся".

Застегнул клипсы и скатился по темной горе. И пропал до утра.

Он вернулся на рассвете (впоследствии выяснилось, что здешнее подмосковное время с тамошним, французским, соотносится очень произвольно, разница могла составлять три часа, могла пять, а могла и двенадцать) с обветренным, обгоревшим до струпьев лицом, жадно поел, выпил два стакана водки и мертво уснул. А проснувшись, дал Ане список телефонов, сел на "Буран" и помчался на гору обставлять вешками участок вокруг сосны. К полудню на базу съехались его знакомые – математики, физики и топологи. Два дня под препирательства, тушенку и растворимый кофе шел неформальный симпозиум.

Итогом симпозиума стали следующие тезисы:

1. Спускаясь на горных лыжах близ Яхромы, представляется возможным продолжить движение по одному из горных склонов департамента Савойя Французской Республики.

2. Как все это происходит – одному Богу известно.

3. Следует меньше трепаться и кататься себе в Альпах, раз есть такая возможность.

Володя исхудал, издергался, вскрикивал по ночам по-французски, потом махнул рукой и стал вместе с Аней кататься в Альпах. Еще через неделю он составил свод нехитрых правил и пометил сосну.

Гариваса, человека разгильдяйского, но крайне опытного в горнолыжных делах, Немчинов пустил в Альпы, после того как Гаривас вправил плечо голландцу. Тот вывалился на склон в начале апреля, ударился о мачту и вывихнул плечо. Он ошарашенно смотрел по сторонам, выл от боли и отбивался. Гаривас стремительно скрутил голландца, узнал, что того зовут Йозеф Кнехт, отвел его на базу, профессионально вправил вывих, напоил до беспамятства и помог Володе вывезти голландца на гору с сосной.

После этого Гаривас, естественно, потребовал объяснений.

Потом, конечно, были инциденты…

Упоенная "Пшеничной" до положения риз смена спасателей на "Жандри Гляссир"…

Ювелирно подделанные ски-пассы с пометкой "кататься везде"… Гаривас, носившийся с молодецким гиканьем на "Буране" по леднику, и потрясенный экипаж спасательного вертолета, кружившего над Гаривасом…

– Вот что хочешь говори, Саня, – сказал Гаривас, когда они выехали на Кольцо, – но неспроста эта дыра образовалась здесь. Это база Института среднего машиностроения. Ее сто лет назад строили такие визборы, каких теперь днем с огнем не найдешь. Тут средний возраст докторов наук – тридцать два года. Даже теперь. И дыра открылась здесь, а не где-нибудь. А "Турист"… Что "Турист"?

Туда красавцы на "Олдсмобилах" съезжаются по воскресеньям… Там такая дыра не откроется, смешно даже думать. И никакой это не снобизм, а просто спокойный логический вывод. Психологический климат в "Туристе" не тот. А здесь он – тот самый. А летом, слушай, возьмем серфы, покажу тебе одно местечко на Селигере, – Гаривас подмигнул, – так оттуда – на Оаху…

Берг вздрогнул и жалко посмотрел на Гариваса.

– Шучу, – успокаивающе сказал Гаривас. – Хорошо, что есть такие двери, правда, Сань? Эти двери не для всех…

"Зря я продал ему "Доломиты", – подумал Берг. – Надо было подарить".

ПЕЧАЛИ ПОЛЕТАЕВА

/*