Эти двери не для всех

– А что до вас, Геннадий Валерьевич… Вы подозреваете, что уход вашего общего друга будет концом компании. Пряжников был вашим праведником, вашим цементирующим компонентом. Никон дрался в кабаках, Берг роскошно катался на горных лыжах, Белов, Гаривас и вы развлекали компанию писательством, Браверман замечательно оперировал. Друг с другом вы пили, умничали, дружили. Но за советом вы бежали к Пряжникову. Он мирил вас с женами, у него вы жили после разводов, даже оставляли ему детей, когда уезжали со своими девицами в Прибалтику. Вы и теперь не разбредетесь. Но это будет не то. Бравик с Сергеевым – да. Никон с Гаривасом – да. Берг, Вацек, Белов – тоже да. Но вместе вам уже не собраться.

Боюсь, что не собраться. Может, это и лучше.

– С хрена же это лучше?

– Черт его знает… И вообще, кроме "лучше" и "хуже" есть еще много других категорий. Понятных, кстати, даже вам.

– Ну а Сенька? – глухо спросил Сергеев и в упор посмотрел на гостя.

– А что Сенька, – гость невесело усмехнулся. – Он уже не здесь. Уже вошел в ту дверь.

– А что он думал? – Сергеев наклонился, сидя на стуле. Он крепко сжал кулаки, так что ногти впились в ладони… – Что он думал, Вергилий?

Гость тоже наклонился к Сергееву и быстро ответил:

– Так вы догоните и спросите!

Сергеев вздрогнул и откинулся на спинку стула.

– Не надо, – негромко сказал гость. – Не надо преждевременно заглядывать в последнюю страницу. Никто не имеет на это права. Я и без того вам немало сказал.

У вас же голова на плечах, а не горшок с говном. Додумайте сами.

Сергеев выдохнул и встал.

– Посмотрю, как там Сенька.

– Посмотрите, – безразлично сказал гость.

Сергеев отворил балконную дверь, зашел в теплую палату. Подошел к кровати, постоял. Сенька дышал – громко и с долгими паузами.

Кто-то прошел мимо палаты. В коридоре еле слышно гудели лампы дневного света.

Сергеев зачем-то поправил на Сеньке одеяло.

Он вышел на балкон. Там никого не было.

Сенька перестал дышать в половине шестого. Громко вздохнул, всхлипнул раз, другой… И все.

Сергеев постоял возле кровати, погладил Сеньку по щеке.

Он снял халат, тапочки, надел ботинки. Прошел по коридору в ординаторскую, постучал, открыл дверь, встретился взглядом с сонным Гулидовым и сказал: "Все…

Умер".

Сергеев вышел из отделения, спустился в фойе, разбудил гардеробщицу, надел плащ.

Он прошел аллейкой, хрупая подошвами по утреннему ледку.

Утро было морозным, голубым и ясным.

По Ленинскому катили первые машины. Сергеев шел, зажав в губах незажженную сигарету, и бормотал: "Плохо-то как, Господи… Как плохо…" Профессор Браверман, декабрь 98-го

"О, ЭТА СКУКА НИЦШЕАНСТВА…"

Высокой памяти хирурга Петра Николаевича Сергеева посвящается Господи, сохрани подольше это дурацкое российское самоедство! Еще никому оно не помогло, но все равно сохрани его в нас подольше!

Виктор Конецкий "Разные люди" Во вторник, как всегда, как вчера, как год, три, пять лет назад, в пять минут девятого Бравик вошел в отделение.

Люда, старшая медсестра, выглянула из своего кабинета и сказала:

– Григорий Израилевич, доброе утро.

– Доброе утро, Люда, – ответил Бравик.

– Вам звонил Назаров, просил перезвонить, как придете, – озабоченно сказала Люда.

Видимо, ее впечатлил факт служебного разговора с профессором.

– Профессор Назаров? – удивился Бравик и взглянул на часы. – Он что, сегодня звонил?

– Только что! Очень просил позвонить, – дисциплинированно сказала Люда.

– Ну, хорошо… – несколько удивленно сказал Бравик. Он пошел к кабинету, потом остановился, обернулся. – Все спокойно?

– Да, – Люда кивнула. – В послеоперационной у Храмцова дренаж забился. Дмитрий Александрович сейчас отмывает. А так все спокойно.

Бравик покачал головой и пошел по коридору. Он открыл ключом кабинет, положил на стул старый желтый портфель с потускневшими заклепками и исцарапанными замочками на ремешках, снял пиджак и повесил его на плечики в шкаф. Потом сел на стул у двери, покряхтывая, снял ботинки, задви-нул их под тумбочку и надел старые мягкие туфли без шнурков.

Он мельком глянул на операционный график под стеклом, грузно утвердился за столом и перелистнул страницы большого блокнота.

Профессор Иван Андреевич Назаров, председатель правления Урологического общества, был человек обстоятельный, неспешный, и раз Бравик ему понадобился в такую рань, значит вопрос отлагательств не терпел.

"Так… Вот. Нет, это домашний… Он, наверное, уже у себя… Ага, вот".

Бравик набрал номер.

– Иван Андреевич, добрый день. Браверман.

– Здравствуй, Григорий, – обрадованно сказал Назаров. – Как хорошо, что ты на месте.

– Что-то случилось?

– Да нет, ничего не случилось. Но я, Гриша, к тебе с большой просьбой…

Бравик подумал, что Назаров хочет положить к нему кого-то из родственников или знакомых. Кого-то, кого он не хочет оперировать сам.

– Говорите, Иван Андреевич, все сделаю, – вежливо сказал Бравик. – Чем могу помочь?

Назаров на том конце провода прокашлялся, закурил, поперхал в трубку и наконец сказал: