Эти двери не для всех

– В это сучье время надо почаще вспоминать о поэзии, – сквозь зубы сказал Гаривас и закурил.

Берг недовольно промолчал. От Машки, своей жены, он перенял неприязнь к отвлеченным разговорам. Машка, слыша малопонятное, становилась агрессивна.

Стоило Гаривасу произнести "трансцендентно", – Машка шумно вставала и меняла блюда. А коли Гаривас не унимался и говорил "имманентно", – она подавала чай, и из этого следовало, что "гости закончились и всем пора".

Берг с Гаривасом в пятницу вечером сидели в маленьком офисе на втором этаже магазина "Berg Ski Location", разговаривали, попивали коньяк, курили, никуда не торопились. Час назад Берг позвонил Машке и предупредил, что задержится, потому что приехал Гаривас.

Машка не возражала.

На углу серого письменного стола, рядом с тарелкой тонко нарезанной бастурмы, рюмками и бутылкой коньяка "Васпуракан" стояла пара ботинок "Доломит". Ботинки сверкали никелированными клипсами и бликовали гладкими шоколадными боками.

Ботинки хотелось лизнуть.

– А за ботинки ты еще скажешь спасибо, – сказал Берг.

Гаривас кивнул. Ботинки обошлись ему очень дешево, он уже второй год покупал инвентарь в "Berg Ski Location".

– Третья клипса утягивает пятку, – сказал Берг. – Утром надеваешь, вечером снимаешь. И весь день – как дома у мамы.

Гаривас еще раз кивнул. Он знал, что Берг сам катается в "Доломитах". У Берга была оперированная стопа, он знал толк в ботинках.

– Хейфецы кормят свои семьи, – миролюбиво сказал Берг. – Их жены могут заниматься детьми. В этом есть своя поэзия. И Хейфецы – приличные люди.

– Да я же не спорю, – сказал Гаривас. – И Хейфецов уважаю.

Это значило: "Я тебя уважаю, Берг. И мнение твое уважаю, не рефлексируй. Но время все равно – сучье". Натан Хейфец и Гриша Хейфец были порядочные, умеренно богатые, способные люди. Берг два года ставил их, плоскостопых, на лыжи. Он выкатывал их в Терсколе и Цермате. И они помогли Бергу открыть "Berg Ski Location".

– Время… Время как время… Бывало и хуже время. – Гаривас завел руки за затылок и мощно, похрустывая, потянулся. – "Времена не выбирают – в них живут и умирают…" Но вот какая штука – хорошим людям природа иногда приоткрывает некие потаенные двери. Эти двери не для всех.

– Чего? – недовольно покосился Берг. – Мистика-схоластика. Попроще, Вова, попроще…

– Плесни, – попросил Гаривас.

Берг разлил коньяк. Они чокнулись, выпили.

– Хочешь, врежу по твоему марксизму-материализму? – лениво спросил Гаривас и стал жевать с кожурой лимонный кружок.

– Проще, проще, Вова, – повторил Берг и взял ломтик бастурмы.

– Покатаемся завтра?

– Конечно, – сказал Берг и с удовольствием съел бастурму. – Тебе вообще надо больше кататься. У тебя живот.

– Какой живот? У кого живот? – забеспокоился Гаривас. – Нет никакого живота. Вот и поехали кататься. Ботинки я купил. Завтра и поедем.

– В "Турист" поедем?

– Э, нет. Нет, партайгеноссе Берг. Дай мне трубочку. – Он стал набирать номер. – Врежу-ка я все-таки… По мировоззрению…

– Ты кому звонишь? Поздно.

– Не поздно. Оля? Добрый вечер. Я не поздно? Ага. Володю – будь добра. Спасибо.

Володь, привет… Все хорошо. Завтра приехать можно? Прекрасно. Володь, я хочу друга привезти. Ты не возражаешь? То есть абсолютное соответствие, можешь мне поверить! На мой взгляд, даже чересчур. Саша Берг, из Крылатского, ты про него слышал наверняка. Да, хроменький, точно… Тот самый. Ну! Я всех знаю. И меня – все. Спасибо, Володь. Два бугеля… До завтра.

Берг внимательно дослушал переговоры, придвинул пепельницу и закурил. Гаривас положил трубку.

– Вот так, майне кляйне либер Берг! – торжествующе сказал Гаривас. – Завтра поедем кататься в чудесное место.

Берг промолчал, он знал все горнолыжные места в Подмосковье и Вовкиного воодушевления не разделял.

– Кстати, ты в горы почему не ездил? – спросил Гаривас.

– А! – досадливо махнул рукой Берг. – Ты не поверишь. Был я старший лаборант, был мэнээс, денег ни черта не было – каждый год ездил. И в Кировск в апреле…* Денег, конечно, не очень прибавилось, больше – головной боли. Но вот машину поменял, квартиру тоже поменял. Большая теперь квартира… А в горах не был два года. А что ты хочешь – дело, едрена матрена…

– Вот-вот, – с неопределенной интонацией сказал Гаривас.

Берг опять махнул рукой и разлил по рюмкам.

– Любишь горы? – грозно и одобрительно спросил Гаривас.

– Кто не любит…

Гаривас, смуглый атлетический сангвиник, всегда готовый к выпивке, приключениям тела и самоиронии, доброжелательно посмотрел на друга и сказал:

– Ладно, не унывай. Ты – горный человек, все еще будет. И горы будут. И собираться еще будешь. Любишь собираться в горы?

– Ну!

Они рассмеялись, отсалютовали друг другу рюмками и выпили.

– Куда завтра, Вовка? – спросил Берг, морщась от лимона.

– В хорошее место. В очень хорошее место. В правильное…

– А что ты сказал про двери?

– Двери?

– Ну, двери, которые природа… И так далее…