Эти непонятные корейцы

А потом, став взрослой, не может противостоять насильнику, не может закричать, позвать на помощь… Нет, к детскому протесту против нетактичных прикосновений надо прислушиваться.

Все женщины семьи собрались у телевизора. На экране — мелодрама. Вот уже десять минут, как плачет брошенная возлюбленным героиня. У зрительниц тоже глаза на мокром месте. Трагедия брошенной мужем или любимым женщины — настолько старый и распространенный сюжет корейского искусства и литературы, что никто уже не задумывается — а в чем, собственно, трагедия? «Почему она плачет?» — «Ну, ее же любимый бросил, она тоскует»… — «А зачем тосковать по человеку, который тебя бросил? Ты ему не нужна, а он зачем тогда тебе нужен?» Девочки смеются, глаза у них высыхают. «Если меня мужчина бросит, я его через полминуты забуду», — с детским максимализмом тут же заявляет старшая, отворачиваясь от слезливой героини на экране.

Из подобных, казалось бы, мелочей формируется ощущение внутренней силы и свободы, рождается новое мышление нового поколения корейских женщин. Пока матерей, подобных О Сук Хи, в Корее мало. Но сам факт их появления свидетельствует о том, что старой корейской системе воспитания девочек как безответных срастотерпиц приходит конец.

Конечно, перемены в положении женщины в Корее не столь стремительны, как, может быть, хотелось кому-то. Сохраняющийся институт свекровей, например, остается в силе и способен попортить немало крови молодым женам. Но индивидуализация общественного сознания и общее улучшение качества жизни и здесь делают свое дело. Женщина от 55 и старше сегодня в Корее полна сил и энергии и, что немаловажно, материальных возможностей. Общество может предложить сегодня ей удовольствия куда более разнообразные, чем национальный корейский спорт — «третирование невестки». И многие из свекровей новыми возможностями пользуются — ко всеобщему удовлетворению.

«Весик», или Мечта Клары Цеткин (а может. Розы Люксембург)

Итак, жизнь меняется. Маленький пример с той же обувью.

Когда в 1995 году я приехала в Корею и начала там ходить в сандалиях на босу ногу, то на меня так зацокали языками, что я испугалась и тут же надела положенные местным этикетом туфли. Но уже через пару лет прогулка по сеульским улицам в шлепанцах и босоножках без носков стала совершенно обыкновенным делом. Глядишь, скоро и босиком пройтись будет можно – освобождаются женщины. И наверняка следующие поколения девушек в Корее будут более самостоятельными и приспособленными к жизни, перестанут приволакивать ноги с целью разжалобить всех вокруг, перестанут жеманно жаловаться на выдуманные хвори и стрессы. Но как же с готовкой? Освободившись от пут традиционной морали — научатся ли, наконец, корейские девушки готовить?

Делать прогнозы, как известно, неблагодарное занятие, но я все-таки рискну. По моим ощущениям — нет. К счастью или увы — как вам больше нравится. И вот в этой перспективе повинна действительно эмансипация. Развитие корейского общества постепенно приводит его к тому состоянию, о котором мечтали коммунары на заре Советской власти. А мечтали они, как известно, о некоем идеальном обществе, в котором граждане будут ходить обедать в общественные столовые, детей сдавать в детсады и ясли, а сами предаваться всевозможным коммунистическим наслаждениям.