Эти опавшие листья

Стоило ему подумать о пытке, как сразу же этот образ стал преследовать его. Он вспомнил об историях тех несчастных, которые, обвиненные в колдовстве, после трех дней пыток признавались в том, что действительно летали по воздуху вместе с ветром, просачивались в замочные скважины, оборачивались волками и совокуплялись с дьяволом, принявшим мужское обличье. А еще после часа на дыбе начинали оговаривать и других. Якобы этот человек, эта женщина или даже ребенок были их сообщниками в колдовстве и на службе у нечистой силы. Дух крепок, но плоть слаба. Слаба в боли, но еще слабее в наслаждении. Под мукой наслаждением каких только трусливых поступков, каких только предательств самих себя и других не совершают люди! Как легко лжет их плоть и нарушает любые клятвы! Как покорно жертвует счастьем и чуть ли не самой жизнью, чтобы хоть на мгновение продлить сладостную пытку! А потом появляется стыд, ощущение духовного падения, печальное осознание своей рабской зависимости и унижения.

Под пыткой наслаждением, подумал он, женщины слабее мужчин. И их слабость льстит любовникам, дает им ощущение силы, удовлетворяет желание властвовать и покорять. С представителем своего пола мужчина даст выход жажде власти, заставив его страдать, но с женщиной добьется той же цели, доставив ей неизъяснимое наслаждение. И любовнику всегда в большей степени доставляет удовольствие пытка наслаждением, которую устраивает он сам, нежели собственные ощущения.

А поскольку мужчина не так слаб, размышлял Кэлами, если его страсть никогда не становится столь всепоглощающей, что он не способен получать больше радости в роли палача, чем жертвы, не свидетельствует ли это о том, что ему труднее простить измену вере в себя и других, когда он предается сладостям похоти или предвкушает их? У мужчины меньше физиологических оправданий для проявления слабости и превращения в раба страсти. Женщина самой природой создана для порабощения – любовью, детьми. Но время от времени на свет Божий должен появляться хотя бы один мужчина, который свободен. И для него станет нестерпимым лгать даже под любовной пыткой.

Если бы мне удалось освободиться, думал он, я бы наверняка совершил что-то; о нет, ничего полезного в обыденном смысле, ничего, что имело бы практическое значение для других, но нечто важное для меня самого. Мистерия витает надо мной. Будь я свободен, имей я время и возможность для основательных раздумий и неспешного решения проблемы духовной немоты…

Перед его мысленным взором снова возник образ Мэри Триплау. Обмякшая, она лежала на сгибе его руки, дрожа, как после пытки. Он закрыл глаза, в новом приступе злости затряс головой. Но образ не исчезал. Если бы я только был свободен, сказал он себе, если бы только был свободен…

Все закончилось тем, что он выбрался из постели и открыл дверь. Коридор был ярко освещен: свет оставляли в нем включенным на ночь. Кэлами приготовился шагнуть за порог, когда другая дверь, немного дальше по коридору, вдруг резко распахнулась, и мистер Фэлкс, у которого из-под полы ночной рубашки виднелись тощие волосатые ноги, неожиданно показался оттуда. Кэлами подался назад в темный дверной проем. С болезненно сморщенным лицом человека, страдающего от колик, мистер Фэлкс промчался мимо. Затем он свернул в другой проход, тянувшийся в главный коридор дома, и исчез. Дверь захлопнулась. Кэлами быстрыми, но мягкими шагами прошел вдоль коридора, открыл четвертую дверь с левой стороны и пропал в темноте комнаты. Вскоре мистер Фэлкс, уже никуда не торопясь, вернулся к себе в спальню.

Часть IV Путешествие

Глава I

Лорд Ховенден, оторванный от своего автомобиля, отличался от лорда Ховендена, который с обманчиво расслабленным видом располагался за рулем «воксхолл-велокса». Полчаса, проведенные под вихревым потоком воздуха, созданным быстро и с шумом несшейся машиной, превратили его из застенчивого и неловкого мальчика в хладнокровного героя, способного разобраться не только с любыми проблемами на дороге, но и решить вопросы, какие только могла поставить перед ним жизнь вообще. Ветер словно сдувал с него робость, скорость опьяняла до самозабвения. Все свои житейские победы он одерживал всегда за рулем автомобиля. Именно в нем полтора года назад, не достигнув совершеннолетия, он отважился попросить опекуна увеличить ему денежное содержание, а потом мчался быстрее и быстрее, пока доведенный до полного ужаса опекун не согласился на все его условия.