Эти разные, разные лица

Но все заготовки к роли сэра Эндрю зародились опять же в театральном сундуке. Была такая пьеса Флетчера "Укрощение укротителя". Я играл старика Морозо, сексуально озабоченного, но уже ничего не могущего. С этим спектаклем у нас было много "всего". Во-первых, он получился очень пикантным, и даже был такой случай: пришел генерал и жаловался, что он привел свою шестнадцатилетнюю дочь, сел с ней в первый ряд и был возмущен тем, что говорилось со сцены. А говорилось все с современным прицелом. Сексуально. В замечательном переводе Щепкиной-Куперник. Так мы потом эту пьесу два раза сокращали. У меня, например, была фраза: "Мой полк заляжет тоже!" А слуга в ответ: "Заляжет и не встанет!" Переписали: "Мой полк заляжет тоже". А в ответ: "Он слишком слаб, чтоб мог стоять". Неизвестно, доволен ли был генерал. Но думаю, что если бы он и пришел, то уже без дочки.

- В одной из стареньких рецензий я прочел, что зрители, приходя на спектакль Театра Ермоловой "Укрощение укротителя", спрашивали в кассе, кто сегодня играет. И если играл не Вицин, они даже не брали билеты.

- Может быть. Но мне запомнился такой факт. Увидев в Доме актера отрывок из этого спектакля, мой самый строгий педагог по школе-студии Серафима Германовна Бирман мимоходом также строго бросила: "Вы мне напомнили Мишу Чехова!"

Серафима Германовна действительно была очень строгой и требовательной. Она постоянно всех одергивала и очень бдительно следила за нашим поведением, и я помню такие ее фразы в мой адрес: "Вицин, изящнее!", "Вицин, уберите свою вольтеровскую улыбку!", "Вицин! Вы как заядлый халтурщик на радио! Откуда у вас такое резонерство?" Она предсказала мою дальнейшую жизнь - я действительно часто выступал на радио.

Позднее я вылепил скульптурку - этакий дружеский шарж на нее. Когда актеры МХАТ-2 это увидели, предупредили: "Ты только ей не показывай ни в коем случае!" Но позже я ей про скульптурку все-таки сказал, и она загорелась ее увидеть. Но, к сожалению, не успела...

В своей преданности сцене, любви к ней Серафима Бирман была одержима. Как-то она случайно увидела, что одна из молодых актрис прошлась по сцене просто так... Сцена была пуста, горела одинокая дежурная лампочка, и актриса просто прошлась. И вдруг раздался дикий крик: "Станиславский ходил по сцене на цыпочках!" Начался страшный разнос: "Как вы могли просто так, бесцельно, вразвалочку пройтись по сцене?!" В общем, девушку довели до истерики.

А юного Вицина Серафима Германовна взяла в свою постановку "Начало жизни" по пьесе Первомайского. О гражданской войне. Дала серьезный эпизод пастушка, на глазах которого убили коммуниста. И он сидел на сцене и рассказывал, как это было.

Спустя несколько лет Вицин и Бирман, ученик и учитель, встретились на съемках фильма "Дон-Кихот" у Григория Козинцева. Георгий Михайлович очень смешно рассказывал об этой встрече: "Голос у Козинцева был таким же, как у Бирман. Тоже высокий тембр. По старой памяти Бирман стала делать мне какие-то предложения по роли. Козинцев услышал и стал кричать: "Серафима Германовна! Не учите Вицина!" Она: "Я не учу! Я просто предложила ему, как сделать лучше!" Он: "Нет, вы его учите! А мы уже все обговорили!" Она: "Да с чего вы взяли? Не учу я его!" И вот оба они стоят друг напротив друга с одинаковыми профилями и абсолютно одинаковыми высокими дребезжащими голосами друг на друга кричат. Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться..."

- Насколько я знаю, вы смолоду занимаетесь скульптурой.

- Точнее - скульптурным портретом. Это искусство вошло в мою душу, и даже сейчас я думаю возобновить мое увлечение. Напереживавшись в своей профессии и ставя выше искусство изобразительное, я постарался нацелить свою дочь на живопись и прививал ей эту любовь с детства. Наташа закончила графический факультет Суриковского института, хотя лично я считаю, что она очень хороший портретист. Она на редкость обладает способностью передавать существо человека. Впоследствии Наташа оставила свой след и в кино: создала рекламные плакаты нескольких фильмов, среди которых "Неоконченная пьеса для механического пианино", "Ирония судьбы, или С легким паром!", зарубежные картины.

- А кто главный в вашем доме?

- Главный человек в нашем доме - Тамара Федоровна, моя супруга и мама Наташи. В своей работе она имела непосредственное отношение к театру: была и художником, и бутафором, и гримером, и декоратором, занималась таким уникальным искусством, как шелкография и даже по совместительству исполняла небольшие роли на сцене Малого театра. Так что про театр она знает... все. Поэтому она меня очень хорошо всегда видела насквозь, то есть понимала. Еще она хороший воспитатель, так как "воспитала" не только нас с Наташей, но и смогла научить разговаривать двух попугайчиков и собаку - не удивляйтесь, когда услышите от этой собаки "мама!". А один из попугайчиков в свою очередь учил меня. Он садился мне на плечо, когда я брился, и заявлял: "Ну что ты все бегаешь? Поди поспи!" И заразительно хохотал. Причем так, как ни один актер на сцене не сможет рассмеяться.