Эти синие глаза

И Рейли увидел нечто такое, от чего кровь заледенела у него в жилах. Впрочем, для этого многого не требовалось, потому что он и так почти замерз. Но он увидел фигуру, закутанную в плащ с капюшоном, быстро двигавшуюся между памятниками. Сердце Рейли бешено заколотилось: на мгновение ему показалось, что в руках у нее серп.

«Господи! — подумал он. — Смерть! Я смотрю в лицо смерти!»

Но по мере приближения этой фигуры Рейли понял, что это никакой не серп, а фонарь.

А рядом с закутанной в плащ призрачной фигурой трусила собака, которую Рейли узнал. Это была собака Бренны Доннегал… Кажется, она называла ее Сорчей.

Смущенный, он попытался заговорить, однако Гленденинг сделал ему знак молчать.

— Смотрите, — прошептал он.

То, что увидел Рейли, поразило его еще больше. Закутанная в плащ фигура приблизилась к могиле и, подняв фонарь, принялась разглядывать надпись на скромном деревянном памятнике.

— Что за черт! — пробормотал Рейли.

— Ну, разве я вам не говорил? — торжествующе произнес граф. — Разве я не говорил, что она помешанная? Положительно не в своем уме.

Рейли совсем растерялся. Бренна Доннегал производила впечатление приземленной и практичной особы, крепко стоящей на твердой почве. Что, черт возьми, ей было делать здесь, на кладбище, да еще глубокой ночью?

И что, собственно говоря, делал здесь он, сидящий на куче снега и наблюдающий за ней?

Это, сказал себе Рейли, уж слишком, и попытался подняться на ноги.

— Постойте. — Граф потянулся к нему и удержал его за край плаща. — Куда вы собрались?

— Пора положить конец этим глупостям, — сказал Рейли, отряхивая снег со штанов.

— Вы с ума сошли? — спросил граф шепотом. — Она не должна знать, что мы здесь. Она одержимая. Если вы разбудите ее, когда она находится в состоянии транса, вы навсегда погрузите ее в бездну безумия.

Он покачал головой, и при этом его длинные черные локоны взметнулись.

— Да что вы за доктор, если ничего не знаете?

Рейли в полном изумлении только смотрел на своего работодателя.

— Что за чушь! Бездна безумия? — эхом отозвался он. — Бездна безумия! Это же полная чепуха! Пустите меня, вы, невежественный тип! Я намерен получить от нее объяснение, даже если мне придется для этого хорошенько потрясти ее…

— Она вам не скажет, — упорствовал Гленденинг, крепко держа Рейли за плечи. — Поверьте мне. Я уже пытался. Она просто скажет вам, чтобы вы не лезли в ее дела, а занимались своими.

— Но это вовсе не похоже на речь одержимой, — твердо возразил Рейли.

— И тем не менее это так. Иногда на нее что-то находит. Говорю вам, это случается в полнолуние. Каждый раз происходит одно и то же. Она ходит и разглядывает могильные плиты, что-то собирает и записывает и складывает в папку, а потом бродит по деревне и снова что-то разглядывает и записывает. Иногда она даже набирает полные карманы земли и несет ее домой.

Господи! Землю? И что это может быть? Может быть, некое помешательство на почве геологии? Да что в самом деле творится с этой женщиной?

Стоя на коленях в круге света от фонаря, Бренна Доннегал что-то царапала карандашом в тетради, которую достала из-под плаща. В такой позе и за таким занятием она и впрямь не выглядела вполне вменяемым существом.

Секундой позже папка исчезла в складках ее одежды, и она оглянулась, по-видимому, в поисках своей собаки, которая, обнаружив графа и доктора, лукаво поглядывала на них через кладбищенскую стену и дружелюбно виляла хвостом.

— Уходи, — зашипел граф на собаку, — ступай прочь! Уходи!

Собака, не обращая ни малейшего внимания на графа, подпрыгнула, опираясь передними лапами о стену, и лизнула Рейли в лицо.

— Убирайся! — не унимался Гленденинг, пытаясь увернуться от нее. — Вон! Уходи прочь!

Но вот под ногой Бренны хрустнула ветка, и стало очевидно, что хозяйка уходит. Сорча рванулась и помчалась вслед за удаляющейся фигурой, бесшумно прыгая по снегу.

Гленденинг испустил вздох облегчения.

— Ну, — сказал он нормальным голосом, когда и собака и ее владелица скрылись из глаз, — я же говорил вам. Теперь она некоторое время будет бродить по деревне, а потом вернется домой. Она совершенно не в себе.

— Я уверен, — сказал Рейли, отряхивая с плаща снег и мелкие ветки, — что есть вполне разумное объяснение ее поведению.

— Правильно, — согласился лорд Гленденинг. — И оно в том, что она одержимая.

Рейли прошел через кладбище и остановился возле могилы, где прежде стояла на коленях Бренна. Эта могила была помечена всего лишь доской, на которой было написано с полдюжины имен. По-видимому, все погребенные здесь люди умерли в один день — 4 августа 1846 года.

Указывая на имена на доске, Рейли спросил графа:

— Вы знали этих людей?

Гленденинг задумчиво крякнул.