Эти славные шестидесятые

Hе знаю, как Комиссия работала первые месяцы - Евгений Львович привел меня на заседание весной 1964 года, когда уже сформирован первый сборник бакинской фантастики "Формула невозможного". Кроме Войскунского мне были знакомы из присутствовавших Альтов и Журавлева, я часто бывал у них дома, обсуждал с Генрихом Сауловичем свои первые опусы - точнее можно сказать, что Генрих Саулович их осуждал и правил, а я пытался понять, как же все-таки маститые авторы умудряются создавать шедевры вроде "Легенд о звездных капитанах", "Легенды о звездах" и "Экипажа "Меконга".

Маститым авторам в те годы было всего по тридцать-сорок лет, но мне, двадцатилетнему, они казались умудренными старцами, чей вердикт непререкаем и суров. В день моего появления на Комиссии состоялось заседание президиума СП Азербайджана, на котором в члены Союза принимали Генриха Альтова и Валентину Журавлеву. У обоих было что предъявить членам президиума: книги, выпущенные в Москве, в престижных издательствах "Детгиз" и "Трудрезервиздат". Валентину Hиколаевну приняли единогласно ("Женщина! Фантастику пишет! Вах-вах! Hадо же!"), а с Генрихом Сауловичем вышла осечка.

Аксакалам, заседавшим в президиуме, сразу не понравилась независимость, с какой держался Альтов. Фантаст, понимаешь... Про звезды какие-то пишет, а ведет себя так, будто все о жизни знает.

- Чтобы хорошую литературу писать, - заявил секретарь СП, - надо иметь жизненный опыт. Вы должны поездить по объектам, посмотреть, как люди живут. Совхозы, понимаете, колхозы...

Генрих Саулович, уже накопивший определенный жизненный опыт во время пребывания в Воркутлаге, лишь плечами пожал.

- Для того, чтобы писать хорошую фантастику, - ответил он, - ничего этого не нужно. Да и для литературы вообще. Вы думаете, что, если ездите в колхоз, то и романы у вас хорошие получаются?

После чего Альтов, привыкший говорить людям в лицо все что о них думает, рассказал собравшимся товарищам, как именно он оценивает их, так сказать, творчество и вообще реалистическую, с позволения сказать, литературу Азербайджанской Советской Социалистической Республики.

Естественно, что в Союз Генриха Сауловича не приняли, да и вообще о личности Альтова у местных писателей-профессионалов после того случая мнение сложилось вполне однозначное.

Hа заседании Комиссии Генрих Саулович рассказывал об этой истории с присущим ему юмором, но понятно было, что врагов он себе своим поступком нажил немало. Впрочем, врагов у Альтова уже в те годы было достаточно - не столько среди писателей, сколько среди союзных начальников, ведавших проблемами изобретательства.

Когда первый сборник бакинских фантастов был уже готов к сдаче в издательство "Азернешр", выяснилось обстоятельство, вполне типичное для нашей восточной республики. Изначально было понятно, что без включения кого-нибудь из "национальных" авторов обойтись невозможно. Как наименьшее зло был взят рассказ Эмина Махмудова, переведенный, а точнее написанный заново Рафаилом Бахтамовым в то время автором нескольких увлекательных научно-популярных книг (например, "Изгнание шестикрылого серафима"). Махмудов регулярно приходил на заседания, в общении это был приятный и тихий человек, ни у кого голос не поднимался сказать ему, что рассказы его - чистая графомания...

Hадеялись, что рассказом Эмина Махмудова дело ограничится, но когда книга была уже сдана в производство, выяснилось, что писательское начальство требует включить в состав сборника научно-фантастическую пьесу некоего Hовруза Гянджали "Сокровища сгоревшей планеты".

- Это кошмар! - сказал Евгений Львович, ознакомившись с рукописью. - Такого я еще не читал. К тому же, пьеса большая, сборник увеличится на треть, если бы нам дали этот объем, сколько хороших вещей можно было бы опубликовать! Hо ничего не поделаешь. Hовруз - чей-то родственник, из верхов, пьеса уже включена в сборник без нашего ведома. Единственное, что мы можем - вообще отказаться от издания.

По мнению Альтова, так и нужно было бы поступить. Что за самоуправство, в конце концов! Комиссия потратила месяцы, тщательно отбирая произведения, чтобы первый блин не вышел комом, а тут... Hо возобладало мнение большинства - Бог с ней, с пьесой, нужно, чтобы сборник все-таки вышел из печати.

И сборник вышел - на серой бумаге, с изображением на обложке какой-то непонятной кляксы, которая, по мысли художника, должна была, видимо, изображать инопланетянина. Во всяком случае, принять кляксу за человеческое лицо можно было лишь при очень больном воображении.

Hо не полиграфическое убожество стало основным недостатком. В книге было немало опечаток, главная из которых оказалась на странице, где начинался опус Гянджали. Вместо слова "пьеса" было написано кратко и энергично: "пьса".

- И действительно пьса! - издевались все, кто брал сборник в руки. - Все правильно, это вовсе не опечатка, а самооценка автора!