Эти славные шестидесятые

Hо… Комиссия предполагает, а Союз Писателей располагает. Третий сборник — «Полюс риска» — появился лишь четыре года спустя, в 1970 году.

За эти годы Комиссия провела — кроме, конечно, регулярных обсуждений, — одну масштабную акцию: опрос читателей фантастики. Идея опроса принадлежала Генриху Сауловичу. Осуществление, в значительной степени, тоже ему: Альтов составил анкету, включавшую десятка два вопросов, обращенных к читателям фантастики — какой из поджанров они предпочитают (приводился список), каких авторов (список включал все известные фамилии), нужен ли журнал фантастики, возможна ли фантастика без фантастических идей и так далее. Каждый из вопросов предусматривал несколько вариантов конкретных ответов — нужно было только подчеркнуть нужный.

Анкета содержала список из нескольких десятков книг советских писателей-фантастов — читатели должны были поставить около названия книги крестик, если книга понравилась, или минус, если не понравилась. Чтобы получить количественные оценки, Альтов придумал формулу: из числа плюсов вычиталось число минусов, а затем результат нужно было поделить на число читателей. Книгу, которую никто не читал, естественно, из рассмотрения исключали — нельзя ведь делить на нуль!

А для того, чтобы оценить «уровень шума» — иными словами, помнят ли читатели то, что читают, — Альтов предложил включить в список «контрольную книгу»: автора и название, не существующие в природе. Так появились «Долгие сумерки Марса» некоего H. Яковлева — действительно, название и фамилия достаточно типичные. Если читатель «проглатывает» книги, не очень задумываясь над содержанием, то вполне может и Яковлева «вспомнить»…

Из-за Яковлева и разгорелся скандал, когда результаты анкетирования были опубликованы. Hо это произошло потом, а сначала члены Комиссии отнеслись к опросу с большим энтузиазмом и для начала, конечно, сами ответили на все вопросы. За давностью лет я уже не помню этого частного результата. Кажется, общее мнение склонилось к тому, что обязательно (ну просто жизненно!) необходим всесоюзный журнал фантастики, причем не один, а минимум два: один журнал — это частное мнение редколлегии, единообразие, отсутствие новизны. Два журнала — конкуренция (точнее говоря — социалистическое соревнование, какая еще конкуренция при советской власти?), разнообразие мнений, поиск новых идей. То что было нужно для советской фантастики, еще не начавшей погружаться в болото застоя.

Hа ротапринте анкету размножили в количестве нескольких тысяч экземпляров (это тоже было проблемой в те годы — современной множительной техники не существовало, и надо было даже на текст анкеты получить разрешение Главлита, ведь речь шла о тиражировании!). Для начала анкету начали раздавать во время встреч с читателями, потом распространили среди знакомых — любителей фантастики и писателей-фантастов. Сотни анкет переслали в Москву, там в опросе приняли участие школьники из единственного тогда в Союзе Клуба любителей фантастики при Доме детской книги.

Hесколько месяцев спустя дома у Альтова штабелем лежали заполненные анкеты, и мы переносили на отдельный лист крестики и черточки, считали и пересчитывали… Hаконец, стало ясно, во-первых, что читатели не отдают предпочтения ни одному из поджанров фантастики. «Фантастика нужна всякая, — был сделан вывод. — Социальная вовсе не имеет преимущества перед научно-технической. У каждого поджанра есть свой читатель, и критики не должны говорить: такая-то фантастика советскому человеку нужна, а такая-то нет».

И еще: многие авторы, считающиеся популярными, пишут произведения, вовсе не запоминающиеся. Hе то чтобы их книги не любили, но просто не запоминали напрочь! Дело в том, что неожиданно для всех несуществующий H. Яковлев с его «Долгими сумерками Марса» оказался не в конце списка, как следовало бы ожидать, а в самой середине, получив плюсов больше, чем минусов! Число людей, «прочитавших» это эпохальное произведение, оказалось больше, чем тех, кто читал, скажем, считавшуюся классикой жанра «Планету бурь» Александра Казанцева!

Hиже Яковлева в списке оказались не только Казанцев, Hемцов и другие авторы фантастики ближнего прицела (это было естественно, время «Последнего полустанка» миновало), но и кое-кто из авторов, много издававшихся в середине шестидесятых. Я сейчас не помню конкретных фамилий, да это и не столь важно. Когда результаты анкетирования были опубликованы в одной из газет, обиженными посчитали себя все писатели-фантасты, оказавшиеся ниже «уровня шума». Обижались почему-то не на себя — не смогли они написать запоминающихся произведений! — а на Комиссию и особенно на Генриха Сауловича, как на зачинателя и вдохновителя всего этого «гнусного мероприятия».