Эти странные поляки

Польские информационные программы радуют иностранных комментаторов своими «хорошими новостями». Их проговаривают такой головоломной скороговоркой, что возникает подозрение, будто дикторам платят за количество произнесенных слов. Логика следования новостей друг за другом, время, выделяемое на каждую из них, да и вообще, причина включения новости в информационный блок просто непостижимы и регулируются скорее интуицией, нежели каким-то четким планом.

Заседания парламента транслируют по телевидению, и, как и следовало ожидать, в результате польских законотворцев уважают еще меньше, чем прежде.

Самый дешевый способ заполнить эфир — уличные интервью. Поляки, восхищенные возможностью наконец-то высказаться, с радостью выступают перед камерой.

Еще одним нововведением являются опросы общественного мнения. Они проводятся практически по всем аспектам жизни. Маркетинговые исследования поставлены на широкую ногу, и хотя их масштабы восхищают, никто толком не знает, какова цель этих исследований, да и нужны ли они вообще.

Редакции детских программ пока не открыли так называемую «молодежную культуру», так что передачи все еще хороши. Ведущие говорят нормальными голосами, сидят в нормальных позах и не окунают гостей в. зеленую слизь. Сохраняется давняя традиция передач типа «Спокойной ночи, малыши!»; они идут в 19:30 и по-прежнему сигнализируют родителям о том, что пора загонять отпрысков на боковую.

В отличие от западных ток-шоу, блистающих знаменитостями всякого роду-племени, в Польше, где специалист — король, и в ток-шоу участвует масса экспертов, вещающих на темы, связанные с их специализацией.

Тем не менее игровые программы все множатся; и пусть состязающиеся скованны и неуклюжи, зато фортуна в Польше так же слепа, а поля чудес процветают точь-в-точь, как и во всех странах мира. Тут уж никуда не денешься.

Церковь, ранее находившаяся под информационным запретом, теперь заполняет весь свободный эфир; мессы и прочие религиозные церемонии не ограничиваются воскресными утренними часами.

Изрядная часть остальной эфирной сетки представляет собой обычную жвачку из зарубежных мыльных опер и сериалов, являющихся довольно точным барометром состояния национальной экономики. Чем больше дыр в державной казне, тем древнее серии «Далласа» или «Соседей» на польских телеэкранах.

Загородные поездки

Польша на треть покрыта лесами, так что любой житель запросто может доехать до леса на рейсовом автобусе. Любовь к лесам крепко сидит в сердце каждого поляка. Леса — источник пропитания, место отдыха, предмет экспорта и — если дело дойдет до худшего и оккупанты чересчур распояшутся — надежное убежище, в котором можно пересидеть до лучших времен.

Польские сельскохозяйственные пейзажи смахивают на лоскутное одеяло. Польша — единственная страна Восточного блока, избежавшая коллективизации. Поскольку здесь не действует jusprimogeniture(право первородства), земельные угодья делят между наследниками поровну.

Таким образом за несколько поколений солидная недвижимость вырождается до горстки крохотных наделов, поскольку владельцы даже этих миниатюрных полосок земли стремятся к полному самообеспечению: ферма представляет собой две грядки фасоли, три — картофеля и т.д. с парой свиней и коровой, привязанных посередке, и все это на таком клочке земли, какой средний фермер в странах Европейского сообщества оставляет невозделанным, да вдобавок получает за это деньги с государства. Поскольку на этих полосках не развернешься даже с трактором, не говоря уж о комбайне, то изрядная часть работы делается вручную или, в лучшем случае, с лошадью и плугом — способ весьма живописный, но едва ли практичный. И все же ландшафт постепенно меняется. Поскольку фермеры покупают и продают землю, фермы становятся крупнее, а полоски — шире. Пока что просторы полей бескрайними не назовешь, но развернуться на тракторе на них уже можно.

Польша — одна из немногих стран в Европе, где все еще существует самопровозглашенный крестьянский класс. Более того, в сердце почти каждого поляка гнездится крестьянин.

Уже упоминалось, что всякий разумный поляк позаботится о том, чтобы отыскать отпрыска от корня своего фамильного древа во всякой стране мира, которую ему хочется посетить, — точно так же всякому в Польше надлежит обзавестись родней, возделывающей где-нибудь какую-нибудь землю. Выжить без этого в стране, где до недавнего времени наблюдалась острая нехватка съестного, было трудновато. Этот факт отчасти объясняет, каким образом столы по-прежнему ломились от яств, когда на прилавках было шаром покати.