Эти удивительные животные

Я познакомилась с Алексом и Пепперберг в ее лаборатории в Брандейском университете в Массачусетсе, где она работала ассистентом профессора. К сожалению, вскоре после этого Алекс умер от сердечной аритмии. На момент моего визита их исследование длилось уже двадцать девятый год, и Пепперберг назвала его Avian Learning Experiment (Птичий Обучающий Эксперимент). (Имя Алекса было аббревиатурой от названия этого эксперимента.) В своем исследовании Пепперберг и Алекс приблизились к достижению, казалось бы, несбыточной мечты – межвидовой вербальной коммуникации.

– Я подумала, что если Алекс научится общаться, я смогу задать ему вопросы о том, как попугаи воспринимают окружающий мир, как они думают. Это будет новый способ понять птичье сознание, – сказала мне Пепперберг.

Пепперберг сидела за небольшим столом в своей лаборатории, а Алекс наблюдал за ней из своей клетки. Было 8:30 утра, и два помощника Пепперберг стояли примерно в трех шагах от ее стола, нарезая яблоки и бананы для Алекса и двух других африканских серых попугаев – Гриффина и Артура. Птицы сидели на жердочке в углу маленькой и узкой комнаты, прямо напротив Алекса. Стены лаборатории были покрыты бежевыми звукопоглощающими шторами, из-за чего комната казалась еще более тесной. Пепперберг пододвинула мне стул. Она одновременно проверяла свою почту, знакомила меня со всеми и рассказывала о жизни своих попугаев. Сотрудники уже навели порядок в клетках, постелили чистые газеты на полу, и теперь попугаи ждали, когда их покормят.

В глазах Алекса люди и два более молодых попугая были его стаей, обеспечивавшей ту социальную среду, которая так нужна всем попугаям, объяснила Пепперберг. Алекс был самой старшей птицей, и, как я вскоре заметила, все (и люди, и попугаи) стремились угодить ему. В этой маленькой стае, как и в любой другой, разыгрывались свои драмы. Алекс гонял двух других попугаев, обижался время от времени на Пепперберг, с трудом терпел сотрудниц-женщин и приходил в неописуемый восторг от ассистента-мужчины, который заходил, чтобы перекинуться с ним парой слов. По неизвестной причине, когда дело доходило до так называемого социального общения, Алекс всегда предпочитал мужчин, особенно высоких и белокурых, как этот ассистент.

– Если бы вы были мужчиной, – сказала Пепперберг, заметив отчужденность Алекса по отношению ко мне, – он бы через секунду сидел у вас на плече и совал бы орешки кешью вам в ухо.

Так и случилось. Алекс бросил на меня быстрый взгляд, решил, что я не в его вкусе, и больше не обращал на меня внимания. Так что я могла изучать его – самую известную птицу в мире! – очень подробно, но на расстоянии нескольких метров. В длину Алекс был около тридцати сантиметров – от головы до хвоста, и каждое его сизое перо было обрамлено белой каемкой, как будто оторочено кружевом. Белые перья обрамляли его желтые глаза и упирались в черный саблевидный клюв. Обычно, по словам Пепперберг, у него еще были длинные яркие розово-красные перья в хвосте, но так как он линял, его великолепный хвост превратился в огрызок. Два других попугая ничем от него не отличались, и, хотя Гриффин был крупнее, ни у одной из этих птиц не было уверенности, как у Алекса. Они опасались меня и дрожали, когда я смотрела в их сторону, поэтому я решила поступить, как Алекс, и перестала их замечать.

– Попугаи неофобы, они боятся новых вещей и людей, – сказала Пепперберг, объясняя, почему дрожат Гриффин и Артур.

После того как Гриффин и Артур успокоились, Пепперберг рассказала, как у попугаев проходят занятия. Все птицы учатся издавать звуки, которые Пепперберг называет «английскими ярлыками» (то есть звуки, которые обозначают объекты). Обучение она проводит по методу, который назвала «метод треугольника». Не вдаваясь во все подробности, вот краткий пример того, как это работает.