Эти ведьмы не горят

От прикосновения теплых губ к моему рту все чувства, которые я пыталась гасить, вспыхивают с новой силой. Любовь, страсть, жар всего пережитого. Здравому смыслу вопреки, я отвечаю на поцелуй. Ни капли нежности в происходящем нет. Есть отчаяние. Голод. Много боли.

Я обнимаю Веронику за талию, скользя ладонями по тонкой ткани платья. Платья, которое мы выбирали вместе. Я плотнее прижимаю ее к себе, наши тела чуть ли не сливаются, но мне этого мало.

Вероника кусает мне губу, и физическая боль воскрешает причины, по которым наши отношения закончились. Я отстраняюсь, ненавидя себя за то, что на меня столь сильно действует внезапная потеря контакта. Не касаясь Вероники, чувствую себя инвалидкой.

– Нам так нельзя. Мне нельзя. – Выдох получается судорожным, я не могу сдержать слезы. – Между нами все кончено.

– Но почему? У нас была идиллия. Ее можно вернуть. – Зеленые глаза Вероники наполняются слезами и кажутся еще ярче. – Ты хочешь меня не меньше, чем я тебя. Поцелуй это доказывает.

– Он доказывает лишь то, что мне одиноко.

– Ладно тебе! Поцелуй был страстный. – Вероника резко смахивает слезы, словно ей претит показывать слабость, но смягчается. – Я тебя люблю.

– Нет, не любишь. – Протискиваюсь мимо нее к родительской машине. – Тебе нравилось иметь безотказную девушку. Стоило мне разок озвучить свои потребности, ты сразу же меня бросила.

Вероника хватает меня за руку и разворачивает лицом к себе.

– Неправда.

– Еще как правда! – Мой голос разносится по лесу, пугая птиц. – Я говорила тебе, что мне не нравится компания тех Заклинательниц, а ты плевать на все хотела. Ты стремилась их впечатлить и не слушала меня.

– Ханна…

– Нет! Теперь ты мне голову не заморочишь. Никогда. – Я тяжело и судорожно глотаю воздух. Думаю о той поездке, и по телу растекаются призрачные ощущения. – Ты не помогла, даже когда на меня напала Кровавая Ведьма: слишком занята была расшаркиванием перед людьми, которых видела в первый и последний раз в жизни.

Воспоминания грозят затянуть на дно. Боль, сковывающая лицо. Моя кровь на руках у другой ведьмы.

Ее улыбка, когда она подчинила себе мое тело и поставила меня на колени.

– Можно слово сказать? Или ты опять перебьешь? – Я скрещиваю руки на груди, и Вероника продолжает: – Признаю, что в случае с Кровавой Ведьмой повела себя не лучшим образом…

– Она едва не убила меня! Ты вообще представляешь, что чувствуешь, когда твое тело подчинено Кровавой магии?

– …но нельзя же из-за одного инцидента перечеркнуть все наши отношения, – тараторит Вероника без умолку. – Вот откуда половина наших проблем.

– Отлично, забудем Нью-Йорк, – соглашаюсь я, хотя прекрасно помню, как руки Кровавой Ведьмы сжимали мое горло.

Вероника увлеклась беседой с тремя Заклинательницами, с которыми мы познакомились на Манхэттене, и отказалась меня слушать. Она бросила меня в Центральном парке, когда я упрашивала ее закончить болтовню. Кровавая Ведьма напала на меня вскоре после того, приняв за Заклинательницу.

Я вырываюсь из плена воспоминаний и сосредоточиваю злость на Веронике.

– Я всегда плясала под твою дудку. Ты решала, когда нам устроить свидание и чем заняться. Ты выбирала рестораны. И даже пыталась решить, как и когда нашим отношениям придет конец.

Вероника отступает на шаг и недоуменно хмурит лоб.

– О чем ты?

– Я же не глухая идиотка! Я поняла каждый их твоих намеков, что «трудно любить на расстоянии» и «большинство школьных романов заканчиваются на выпускном». Я знаю, ты собиралась бросить меня, когда уедешь в колледж.

– Я никогда не говорила, что хочу тебя бросить. – На глаза Вероники навертываются слезы, но по щекам ни одна не катится. – Сказала я правильно: на расстоянии любить, действительно, трудно, но, думаю, у нас получится. Я хочу, чтобы получилось.

– Это совсем не важно. Уже не важно. – Протискиваюсь мимо нее к машине. – Поздно. Того, что между нами было, не вернешь.

– Почему? – Вероника хватает мое запястье. – Почему не вернешь?

«Она никогда не поймет». Осознание этого начисто лишает боевого духа, оставляя лишь сердечные муки. Я аккуратно высвобождаю руку и начинаю говорить так тихо, что шум деревьев почти заглушает мой голос.

– Вот сейчас я пытаюсь объяснить, как больно ты мне сделала, а ты не слышишь. – Слезы жгут глаза, и я не в силах их сдерживать. – Ты разбила мне сердце и ничего не заметила. Разве могу я… – Горло сжимается, и я отвожу взгляд. Разве могу доверить тебе залечивать мои раны?

Вероника не отвечает. Когда я поднимаю голову, она смотрит на меня, но не говорит ни слова.

Ответа я не жду. Говорить уже не о чем. Я снова разворачиваюсь, чтобы уйти.

– Разговор не окончен.

Слова застревают в горле. Я и посмотреть на нее не могу.

– Окончен, Вероника, окончен.

6