Эти загадочные животные

Биологов-натуралистов много, даже знаменитых, но Чарльз Мэберли был особенным. Он не только изучал животных, но и умел с ними разговаривать.

Его ферма Нарина стала местом, куда приходили больные, раненые и изголодавшиеся звери и птицы и находили там пристанище и помощь. Некоторые оставались жить навсегда, многие после выздоровления уходили, чтобы потом прийти снова или привести к своему спасителю собратьев.

Рядом друг с другом на ферме обитали леопарды, крокодилы, антилопы, обезьяны, мангусты, кабаны и т. д. и т. п. Причем для всех них это была зона мира. Как животные договорились об этом, какие законы и кем придуманные они соблюдали при этом? Ведь мир царил не только среди постоянных жителей фермы. Даже самые свирепые дикие звери, передыхая и залечивая раны, были там смиренны и добры к тем, кого безжалостно уничтожали, вернувшись в свой мир, которым правит закон джунглей.

Но самое удивительное, что к Чарльзу Мэберли шли все новые и новые звери. Как они узнавали о том, что именно здесь можно получить помощь? Как приходила к ним эта информация? При этом следует учитывать, что распространялась она по всем джунглям, и пользовались ею животные самых разных видов. Неужели у них у всех — один язык, да еще и свой «беспроволочный телеграф»? А может быть, это телепатия — мысленная передача информации?

Человек бесконечно далек от братьев своих меньших, но иногда, наблюдая за своими домашними питомцами, мы все задаемся вопросами: что это? как это понимать? И не можем найти ответа.

Вопросом «Что это?» люди задавались давно. Журналист-исследователь Г. Черненко рассказывает:

«В фантастическом романе Александра Беляева «Властелин мира» один из героев, инженер Качинский, совершил удивительное открытие. Он нашел способ чтения чужих мыслей! Появилась возможность воздействовать на поведение людей. Что из этого получилось, читатели романа, конечно, помнят. Но мало кто знает, что прототипом гениального инженера Качинского послужил реальный человек, московский изобретатель Бернард Бернардович Кажинский».

Кажинский высказал очень смелую идею: человек — это живая радиостанция. Головной мозг — одновременно и передатчик и приемник. Когда мы думаем, размышляем, мозг излучает, передает и принимает радиоволны. Вот почему в некоторых случаях люди на расстоянии могут уловить чужие мысли.

Но ведь еще изобретатель радио А. С. Попов утверждал, что человеческий организм не имеет органа чувств, «способного замечать электромагнитные волны». Но так ли это на самом деле?

Кажинский, инженер-электрик, погрузился в литературу по физиологии нервной системы человека и животных. И чем глубже он постигал новую для него науку, тем больше находил в нервной системе элементов, очень сходных с деталями и устройствами радиостанции. Так, спиральные извивы нервов можно считать аналогами катушек самоиндукции. Нашлись элементы, которые могли выполнять роли антенных рамок, конденсаторов, детекторов, усилителей и даже генераторов электромагнитных колебаний.

Но, несмотря на правдоподобность, все это требовало научной проверки и тщательных лабораторных испытаний. «Построенная мной рабочая гипотеза «мысль — электромагнитная волна», — вспоминал Бернард Бернардович, — неизменно пользовалась большим вниманием всюду, где бы я ни говорил о ней». Было начало 20-х годов. Аудитории, в которых Кажинский выступал с лекциями о биологической радиосвязи, всегда были переполнены.

Особенно важными для Кажинского стали две лекции, которые он прочел в Москве. Его слушали видные ученые, и никто из них не отверг идею «мозгового радио». Более того, Кажинского пригласили работать в физиологическую лабораторию известного тогда биолога А. В. Леонтовича.

Теперь уже не по описанию в книгах, а глядя в микроскоп, Кажинский мог убедиться в своей правоте: нервная система действительно напоминает радиосхему. «При каждом таком наблюдении, — признавался Бернард Бернардович, — я испытывал чувство огромного восторга». Да и не только он один. В Москве Кажинский познакомился с профессором А. П. Модестовым. Однажды летом 1922 года Модестов побывал в лаборатории, где трудился Кажинский, и сам смог посмотреть на «радиодетали» нервов. «Модестов, оторвавшись от микроскопа, — вспоминал Кажинский, — пришел в неистовый восторг и, крепко обняв меня, провозгласил это настоящим открытием».