Этика

Зависть есть сама ненависть (см. схол. пол. 24 этой части), или (по схол. пол. 13 этой части) печаль, т. е. (по схол. пол. 11 этой части) аффект, которым сдерживается способность или стремление человека к деятельности. Но человек (по схол. пол. 9 этой части) не стремится ничего делать и не желает ничего, кроме того, что может вытекать из данной его природы. Следовательно, человек не будет желать, чтобы его хвалили за какую-нибудь способность к деятельности или (что то же) за какую-нибудь добродетель, которая свойственна природе другого и чужда его собственной. Поэтому его пожелание не может встречать затруднения, т. е. (по схол. пол. 11 этой части) он не может печалиться оттого, что он видит в ком-нибудь, на него не похожем, какую-нибудь добродетель, и, следовательно, он не может и завидовать ему, но может завидовать равному, который предполагается одинаковой с ним природы, – что и требовалось доказать.

Схолия

Итак, когда мы говорили выше в схол. положения 52 этой части, что мы почитаем человека потому, что удивляемся его благоразумию, храбрости и проч., то это бывает потому (как видно из самого положения), что мы воображаем, что эти добродетели особенно свойственны ему и не составляют чего-нибудь общего с нашей природой; и поэтому мы будем завидовать им не более, чем деревьям в высоте и львам в силе, и проч.

ПОЛОЖЕНИЕ LVI

Есть столько видов радости, печали, пожелания и, следовательно, каждого аффекта, который составляется из них, как, например, душевного колебания, или который производится от этих последних, а именно любви, ненависти, надежды, страха и проч., сколько есть видов предметов, которые производят на нас действие.

Доказательство

Радость и печаль, и, следовательно, аффекты, которые из них составляются или от них производятся, суть страсти (по схол. пол. II этой части), но мы (по пол. 1 этой части) необходимо страдаем, поскольку имеем неполные идеи, и поскольку имеем их (по пол. 3 этой части), постольку лишь и страдаем, т. е. (см. схол. I пол. 40 части 2) постольку лишь необходимо страдаем, поскольку воображаем, другими словами (см. пол. 17 части 2 с его схол.), поскольку испытываем действие аффекта, который заключает в себе природу нашего тела и природу внешнего тела. Таким образом, природа каждой страсти должна раскрываться так, чтобы в этом выражалась природа предмета, который возбуждает аффект. А именно, радость, которая происходит, например, от предмета А, заключает в себе природу самого предмета А, а радость, которая происходит от предмета В, заключает в себе природу самого предмета В; и следовательно, эти два аффекта радости различны по природе, потому что происходят от причин различной природы. Таким же образом аффект печали, происходящий от одного предмета, отличен по природе от печали, происходящей от другой причины; и это же самое нужно разуметь относительно любви, ненависти, надежды, страха, колебания души, и проч. И поэтому необходимо существует столько видов радости, печали, любви, ненависти и проч., сколько есть видов предметов, которые производят на нас действие. Но пожелание есть сама сущность или природа каждого, поскольку она рассматривается определяемой к известному действию каким– нибудь данным ее состоянием (см. схолию пол. 9 этой части). Следовательно, судя по тому, как каждый от действия внешних причин испытывает тот или другой вид радости, печали, любви, ненависти и проч., т. е. судя по тому, как его природа устраивается таким или другим образом, и пожелание его необходимо бывает такое или другое, и природа пожелания одного должна отличаться от природы пожелания другого настолько, насколько разнятся между собою аффекты, от которых происходит каждое пожелание. Итак, существует столько видов пожелания, сколько есть видов радости, печали, любви и проч., и, следовательно (как это уже показано), сколько есть видов предметов, которые производят на нас действие, – что и требовалось доказать.

Схолия