Этика и материалистическое понимание истории

Иному философу может казаться очень важной задачей познание вещей в себе; для нашего же существования совершенно безразлично, что бы ни понимали под вещью в себе. Напротив, для каждого одарённого произвольным движением существа в высшей степени важно правильно различать вещи и правильно познавать их отношения между собой. Чем сильнее в этом смысле его познавательная способность, тем лучшую услугу она ему окажет. Для существования певчей птицы совершенно безразлично, чем являются в себе те вещи, которые ей представляются в виде ягод, ястреба или грозовых туч. Но для её существования необходимо точно отличать и ягоды, и ястреба, и тучи от других предметов, её окружающих, так как только это даёт ей возможность отыскивать корм, спасаться от врага и вовремя находить убежище под крышей из листьев. Следовательно, необходимо, чтобы познавательная способность животных являлась способностью различения в пространстве.

Но также необходимо познавать последовательность вещей во времени и особенно их неизбежную последовательность, как причины и действия. Ведь движение, как причина, может только тогда приводить к поддержанию существования как общему следствию, если оно ставит целью частные более близкие или более далёкие действия, которые оно тем легче достигнет, чем лучше познал индивидуум связь этих действий с их причинами. В приведённом выше примере с птицей уже недостаточно, чтобы она умела отличать ягоды, ястреба или тучи от других предметов в пространстве; она должна также знать, что потребление ягод имеет последствием насыщение, реяние ястреба — тот результат, что первая попавшаяся маленькая птица, которую он изловит, послужить ему пищей; что надвигающиеся грозовые тучи, как действие, влекут за собой бурю, дождь и град.

Даже самые низшие животные, раз они обладают хоть тенью различительной способности и произвольного движения, проявляют также предчувствие причинности. Если происходит землетрясение, это является для дождевого червя признаком угрожающей опасности и побуждением к бегству.

Следовательно, для того, чтобы познавательная способность могла сделаться полезной животному при его движениях, она должна быть организована так, чтобы быть в состоянии давать ему знать об изменениях в пространстве и времени и о причинной связи явлений.

Но она должна делать ещё более. Все части тела служат только одному индивиду, одной цели, именно сохранению индивида. Разделение труда никогда не должно идти так далеко, чтобы отдельные части стали самостоятельными, так как это привело бы к уничтожению индивида. Разделение труда будет происходить тем совершеннее, чем теснее связаны друг с другом отдельные части, чем большим единством отличается руководство. Отсюда следует необходимость единства сознания. Если бы каждая часть тела обладала своей особой познавательной способностью или каждое из наших чувств, которые служат нам посредниками при передаче познаний о внешнем мире, порождало бы своё особое сознание, то всякое познание этого мира и взаимодействие отдельных частей тела было бы очень затруднено и выгоды разделения труда или уничтожились бы, или же превратились бы в невыгоды, а поддержка, которую оказывают друг другу чувства и органы движения, прекратилась бы, причём вместо неё возникла бы взаимная помеха.

Наконец, познавательная способность должна быть в состоянии также накоплять опыт и производить сравнения. Возвращаясь ещё раз к нашей певчей птице, приходится сказать, что для неё существуют два пути догадаться, какой корм является лучшим и где его можно скорее всего найти, какие враги для неё опасны и как их избежать. Во-первых, собственный опыт и, затем, наблюдение практики более старых птиц, которые уже обладают опытом. Как известно, ни один мастер не родился готовым. Всякий индивид может тем легче победить в борьбе за существование, чем больше его опыт и чем лучше он систематизирован; этому же служит память и способность сравнивать прежние впечатления с новыми и извлекать из них сходное, общее тем и другим, затем отделять существенное от несущественного, словом, мыслить. Если наблюдение передаёт нам через посредство чувств различное, особенное в вещах, то мышление передаёт общее в них.

«Общее», — говорит Дицген, — «является содержанием всех понятий, всякого познания, всякой науки, всякого акта мышления. Следовательно, анализ способности мышления обнаруживает эту последнюю, как способность отыскивать в частном общее».

Все эти свойства познавательной способности мы находим в развитом виде уже в мире животных, хотя и не в такой высокой степени развития, как у человека и чаще в форме трудно для нас различаемой, так как не всегда легко отделить сознательные действия, вытекающие из познания, от непроизвольных и бессознательных действий, чисто рефлекторных и инстинктивных движений, которые и в человеке играют ещё такую большую роль.