Этика и психология науки. Дополнительные главы курса истории и философии науки: учебное пособие

В норме специалист просто нутром чует, что нигде, кроме своей специальности, ему не будет так психологически комфортно, ни к чему другому он природой не приспособлен. Откуда берётся это чувство – бог весть. Легче бывает выбрать отрасль науки, чем какую-то определённую тематику внутри неё (но это особая тема, обсудим её ниже). Мой покойный коллега и друг Викторин Васильевич Новиков (1939–2008), заведующий кафедрой физической и коллоидной химии КГМУ, химик и педагог от бога, любимец множества поколений студентов[30], говаривал мне: «А что мы, Палыч, с тобой умеем, кроме как буровить на семинарах?!» Разумеется, это преувеличение, но если разобраться, очень точное. Директор кладбища при мне воспитывал своих землекопов: «Если профессора или академика выгонят с работы, я возьму его копать землю, и он будет копать. А вот если я вас выгоню, ничего другого вы не сумеете». Татуированные могильщики молча слушали поучение. Суметь-то, если жизнь заставит, мы бы все сумели, но вот полюбить что-то другое? Это едва ли. Викторин как всегда был прав.

Проще выбрать себе учёную специальность, чем удержаться в ней. Тем более в нашей стране, где престиж профессии учёного за последние годы упал катастрофически. И в императорской России, и в раннем, и в позднем СССР, при всех перипетиях их истории, учёные занимали сравнительно высокое общественное положение, неплохо обеспечивались материально. Наука притягивала молодёжь. Со времён Ломоносова до вышеупомянутого Григория Перельмана. Лихие 1990-е всё изменили. С тех пор в российской науке идёт фатальный процесс постарения кадров: в большинстве её отраслей за 1990-е гг. «вымыло» младшее и, особенно, среднее поколения и возраст большинства специалистов уходит годам к 60. Впрочем, точно так же и в армии – единицы опытных инструкторов и куча необученных лейтенантов. Какие бы меры ни принимали власти[31], заботясь о «молодых учёных», эффекта от них пока не видно. Задуманное недавно министерством образования и науки сокращение числа высших школ в несколько раз во столько же раз сократит число рабочих мест для преподавателей и научных сотрудников. Введение платы за место в магистратуре, за оформление соискательства учёной степени сократит число по-настоящему образованных людей, увеличит число купленных неучами дипломов. Россия станет в результате гораздо менее социальным государством вопреки своей Конституции.

В 1990-е и в начале 2000-х годов в российской науке идёт отрицательный отбор молодёжи: академические структуры и высшую школу выбирали, как правило, не самые способные, а по преимуществу убогие молодые люди, которым ничего не светило в бизнесе, в армии или на государственной службе. Те, кто вынужден был и соглашался жить на несколько тысяч рублей жалования; по сути, в нищете; или же до седых волос сидеть на шее у родителей. Хорошо известно и о массовой «утечке мозгов» из позднего СССР и новой России за границу. Возвращения учёных на родину единичны; процесс утечки продолжается, и если темпы его несколько снизились, то отнюдь не по причине улучшения условий на родине, а по причине перенасыщенности кадрового рынка для учёных за рубежом.

Хотя кризис с преемственностью поколений учёных у нас налицо, краха науки я не предвижу. Престижность научного труда меняется от эпохи к эпохе, от одной культуры к другой. Может быть, даже лучше, что в науке остаются самые преданные ей молодые люди. Многие из них успешно сочетают учёные изыскания и посторонние науке заработки. Да, таким приходится особенно трудно. А когда и кому было легко? К тому же жизненный опыт обогащается не только в лабораториях да библиотеках, но и за их пределами. Учёному полезно узнать жизнь своих современников во всей её полноте. Хотя не во всех дисциплинах совмещение исследований с посторонними заработками возможно в принципе. Ну что ботанику или астроному делать в торговой фирме или на бирже? Разве что накопить средства для возвращения в любимую специальность. Но это же утопия – кто захочет, кому семья позволит добровольно понижать уровень жизни? Так и уходят один за другим не дописавшие диссертации химики да историки в торговые представители или в силовики, в лучшем случае – в журналисты или же в политические аналитики.