Этика микроагрессии

Когда неприятное переживание становится системным, характер дискомфорта меняется. Вы начинаете беспокоиться о том, что вы никогда полностью не можете просто быть среди других, общаясь как все люди, без того, чтобы какой-нибудь невежда не стал обращаться с вами как с домашним животным. Писательница Майша Джонсон говорит об этом так: «Каждый, кто спрашивает меня, можно ли потрогать мои волосы, следует за длинной чередой людей, которые демонстрируют мне, насколько я для них чужая, – включая незнакомцев, которые прикасаются, не спрашивая. Сознавать, что люди упорно считают, что имеют право на мое личное пространство, психологически очень обременительно»[46].

Аналогичная мысль применима к нашему более раннему примеру, когда к женщине-ученому обращаются как к «миссис», а не как к «профессору». Расстраиваться из-за того, что вы не удостоились особого титула, может показаться наихудшим проявлением интеллигентской изнеженности. Но, опять же, тривиальный разовый вред приобретает другой характер, когда он становится системным и особенно когда эта система говорит о всепроникающем предубеждении. Если бы отказ в академической титулатуре происходил случайным образом, то от него, конечно, следовало бы отмахнуться. Честно говоря, мне кажется странным, что ученым вообще положены особые формы обращения. Но раз уж такая практика существует, выборочное ее применение – предоставление особых привилегий одним ученым, но не другим, на основе простого сексизма – не есть нечто тривиальное. Эта закономерность говорит о более глубоком неуважении, которое не следует отбрасывать как обычную грубость.

Систематичность превращает вред микроагрессии в угнетение. Согласно влиятельной теории философа Мэрилин Фрай, угнетение ставит людей перед характерной «порочной дилеммой», когда их возможности во многом ограничиваются социальными ожиданиями. Метафорически, как говорит Фрай, быть ограниченным угнетением – все равно что оказаться запертым в птичьей клетке:

Если вы станете внимательно рассматривать только один из прутьев клетки, вы не будете видеть остальные. Если ваше представление о том, что находится перед вами, определяется этим близоруким фокусом, вы можете долго осматривать один прут сверху донизу и не понимать, почему птица не может просто улететь, обогнув этот прут, в любой момент, когда ей куда-нибудь захочется… Только когда вы отступите назад, перестанете рассматривать прутья один за другим, микроскопически, и взглянете макроскопически на всю клетку, вы сможете ее увидеть и сразу же поймете, почему птица никуда не улетает… Можно с большой тщательностью и определенным количеством доброй воли изучать элементы структуры угнетения, не видя этой структуры в целом и, следовательно, не видя и не будучи в состоянии понять, что смотришь на клетку и что в ней заключены люди, движения и мобильность которых ограничены, жизни которых придавлены и согнуты[47]