Этика. О Боге, человеке и его счастье

Таким образом, из этих трех совместно рассматриваемых обстоятельств, именно: простоты содержания всех этих книг, их связи и того, что они суть списки, сделанные спустя много веков после совершившихся событий, мы заключаем, как сейчас говорили, что все они были написаны только одним историком. Кто же именно он был – это я не могу показать так ясно; подозреваю, однако, что это был сам Ездра; и есть некоторые солидные данные, на основании которых я делаю [это] предположение. Ибо так как историк (о котором мы уже знаем, что он был только один) доводит историю до освобождения Иехонии и, кроме того, прибавляет, что тот обедал за царским столом в продолжение всей своей жизни (т. е. или Иехонии, или сына Навуходоносора, ибо смысл двоякий), то отсюда следует, что раньше Ездры он не жил. Но Писание ни о ком из живших тогда, кроме одного Ездры, не свидетельствует (см.: Езд., гл. 7, ст. 10), что он прилагал свое старание к отыскиванию Закона Божьего и приведению его в порядок и что он был писатель (ст. 6 той же гл.), сведущий в законе Моисея. Вот почему я могу подозревать, что, кроме Ездры, не было никого, кто мог бы написать эти книги. Затем, из этого свидетельства о Ездре мы видим, что он старался не только отыскать Закон Божий, но также и привести его в порядок; и у Неемии в гл. 8, ст. 9, также говорится, что «они читали Книгу Закона Божия объясненную и прилагали разумение и уразумевали Писание». А так как в Книге Второзакония содержится не только Книга Закона Моисея или бо́льшая ее часть, но, кроме того, находится многое, что вставлено для более полного объяснения, то я заключаю, что Книга Второзакония и есть та Книга Закона Божьего, Ездрой писанная, приведенная в порядок и объясненная, которую тогда читали. А что в этой Книге Второзакония многое вставлено в скобках для более полного объяснения, то относительно этого мы показали два примера при объяснении мысли Абен-Езры; примеров этого рода встречается много, например в гл. 2, ст. 12: «А на Сеире обитали прежде хорреи; сыны же Исава изгнали их и истребили от лица своего и стали обитать вместо их, как Израиль сделал в земле наследства своего, которую дал ему Бог». То есть он объясняет ст. 3 и 4 той же главы, именно: что гору Сеир, доставшуюся в наследство сынам Исава, они заняли не как безлюдное место, но что они завоевали ее, а хорреев, населявших ее прежде, оттуда изгнали и истребили, подобно тому как израильтяне – ханаанеев после смерти Моисея. В скобках в слова Моисея включены также стихи 6, 7, 8 и 9, гл. 10; всякий ведь видит, что ст. 8, начинающийся словами: «В то время отделил Бог колено Левия», необходимо должен относиться к ст. 5, но не к смерти Аарона, замечание о которой Ездра вставил сюда, по-видимому, не почему иному, как потому, что Моисей в этом рассказе о тельце, которому народ поклонялся, сказал (см.: гл. 9, ст. 20), что он просил Бога за Аарона. Затем он объясняет, что колено Левия избрано Богом для себя в то время, о котором Моисей здесь говорит, с целью показать причину избрания, а также почему левиты не были призваны к участию в наследстве; сделав это, он спешит продолжать нить истории словами Моисея. К этому прибавьте предисловие книги и все места, говорящие о Моисее в третьем лице; и без сомнения, кроме этого, он многое другое, что нами теперь не может быть распознано, прибавил или выразил другими словами, чтобы легче понималось людьми его эпохи. Если бы, говорю, у нас была подлинная Моисеева Книга Закона, то я не сомневаюсь, что мы нашли бы большое различие как в словах, так и в распределении и основаниях заповедей. Ведь когда я сравниваю только Десятисловие этой книги с Десятисловием Исхода (где, собственно, рассказывается его история), я вижу, что первое отличается от второго во всех заповедях: четвертая заповедь ведь не только предписывается другим образом, но вдобавок и излагается гораздо подробнее; основание же ее от того, которое приводится в Десятисловии Исхода, отличается как небо от земли. Наконец, порядок, в котором здесь изъясняется десятая заповедь, также иной, нежели в Исходе. Итак, я полагаю, что это как здесь, так и в других местах сделано, как я уже говорил, Ездрою, потому что он изъяснял своим современникам Закон Божий, и это, следовательно, есть Книга Закона Божьего, исправленного им и объясненного. Я думаю, что эта книга была первая из всех, о которых я сказал, что он [их] написал. Это я заключаю потому, что она содержит законы отечества, в которых народ больше всего нуждается, а также потому, что эта книга не соединена с предшествующей никакой связью, как все остальные, но начинается самостоятельным предложением: «Вот слова Моисея» и пр. А после того как он окончил ее и научил народ законам, тогда, я думаю, он приложил старание к тому, чтобы написать всю историю еврейской нации, т. е. от Сотворения мира до окончательного разорения города. В нее он вставил в своем месте и эту Книгу Второзакония. И первые пять книг ее он, может быть, назвал именем Моисея потому, что в них главным образом содержится его жизнь, и он взял имя главного лица. И на этом же основании шестую книгу он назвал именем Иисуса, седьмую – Судей, восьмую – Руфи, девятую и, может быть, также десятую – Самуила и, наконец, одиннадцатую и двенадцатую – Царей. Но Ездра ли наложил последнюю руку на этот труд и завершил ли он его так, как желал, об этом смотри следующую главу.