Этика. О Боге, человеке и его счастье

§ 18. Из изложенного в этой главе для нас становится ясно, что в естественном состоянии не существует преступления, или же тот, кто совершает преступление, грешит не против другого, а против себя; ибо по естественному праву никто не обязан, если не хочет, ни сообразоваться с другим, ни считать что-либо добром или злом, кроме признаваемого добром или злом по собственному усмотрению; и естественное право не запрещает решительно ничего, кроме того, чего никто не может (см. § 5 и 8 наст. гл.). Преступление же есть действие, которое не может быть совершено по праву. Если бы люди по установлению природы были обязаны руководствоваться разумом, то все они необходимо руководствовались бы им. Ибо установления природы суть установления Бога (по § 2 и 3 наст. гл.), которые Бог установил с той же свободой, с какой он существует, и которые поэтому вытекают из необходимости божественной природы (см. § 7 этой гл.) и, следовательно, не могут быть нарушены. Но люди руководятся более всего чуждым разуму влечением и, однако, не нарушают порядка природы, но необходимо ему следуют; и поэтому невежда и немощный духом не более обязаны по естественному праву разумно устроить жизнь, чем больной обязан быть здоровым.

§ 19. Итак, преступление может быть представлено только в государстве, где именно по общему праву всего государства решается, что есть добро и что зло, и где никто не действует ни в чем по праву (по § 16 наст. гл.), если не действует с общего решения и согласия. Преступление же (как мы сказали в пред. параграфе) есть то, что не может быть совершено по праву или запрещено правом, а повиновение есть неуклонная воля исполнять то, что по праву есть добро и должно совершиться в силу общего решения.

§ 20. Но обыкновенно мы называем преступлением и то, что совершается вопреки повелению здравого разума, а повиновением – неуклонную волю умерять влечения по предписанию разума (рассудка), и я был бы всецело с этим согласен, если бы человеческая свобода заключалась в своеволии влечений, а рабство – во власти разума. Но так как человеческая свобода тем больше, чем больше человек может руководиться разумом и умерять влечения, то мы не можем (разве только в очень отдаленном смысле) называть разумную жизнь повиновением, а грехом то, что на самом деле есть немощность духа, а не своеволие его по отношению к самому себе и благодаря чему человек может быть назван скорее рабом, чем свободным (см. § 7 и 11 наст. гл.).

§ 21. Но так как, с другой стороны, разум учит блюсти благочестие и хранить душевное спокойствие и доброжелательность (что возможно лишь в государстве) и так как, кроме того, народ не может быть руководим как бы единым духом (как это необходимо в государстве), если он не имеет права, установленного по предписанию разума, то, следовательно, люди, привыкшие жить в государстве, не столь уж неправильно называют преступлением то, что совершается вопреки велению разума. Поэтому я и сказал (см. § 18 наст. гл.), что если в естественном состоянии человек совершает преступление, то против самого себя (об этом см. гл. IV, § 4 и 5, где показано, в каком смысле мы можем сказать, что тот, кто обладает верховной властью и подлежит естественному праву, все же подчинен законам и может совершить преступление).

§ 22. Что касается религии, то несомненно также, что человек тем более свободен и тем более верен самому себе, чем более он любит Бога и чтит его всей душой. Но поскольку мы имеем в виду не порядок природы, нам неизвестный, но лишь веления разума, касающиеся религии, и в то же время принимаем в соображение, что эти веления открыты нам Богом, как бы говорящим в нас самих, или же были открыты пророком как законы, постольку мы, приспособляясь к общепринятому словоупотреблению, говорим, что то́т человек повинуется Богу, который любит его всей душой, и, наоборот, то́т совершает преступление, который руководится слепым желанием. Но мы между тем не должны забывать, что мы находимся во власти Бога, как глина во власти горшечника, который из одной и той же смеси делает одни сосуды для почетного употребления, другие – для низкого; и потому человек может, правда, совершать что-либо вопреки этим решениям Бога, поскольку они были начертаны в нашем духе или в духе пророков, но не вопреки вечному решению Бога, начертанному в совокупной природе (Natura universa) и относящемуся к порядку всей природы.