Этика под ключ

В аналитике времени это прежде всего соображения Сартра относительно «в себе» как абсолютного прошлого и тех кристалликов абсолютного прошлого, которые используются сознанием, то есть формой для себя в качестве стационарной системы отсчета, гаранта идентификации при непрерывно возобновляемой деятельности самоутверждения. Режим максимальной темпорализации (полноты присутствия) вынужден использовать в качестве опоры самые глубокие пласты залегания, гравитацию абсолютного прошлого. Если бы эти, скажем так, достижения гуманитарных наук (а на самом деле несколько авангардных философских прорывов) удалось перевести на рабочий язык естествознания, пресловутая общая теория поля обрела бы вполне зримые очертания. Но подобная задача может быть решена лишь спекулятивной онтологией пролетариата.

По двум причинам. Первая – отечество пролетариата связано не с порядком остывшей вселенной, оно располагается в непосредственной близости от Большого взрыва. А вторая – реальность корпускулярно-волнового дуализма дана пролетариату воочию. Он видит, как пласты залегания отработанного времени создаются им самим, он способен легко избавляться от этих неликвидных продуктов жизнедеятельности. Пролетариат иногда подводит упорное нежелание смириться с инерционностью материи – но и это как посмотреть.

Упорство пролетариата делает уместной постановку вопроса о второй симметричной константе. Если левым ограничением континуума сущего и происходящего является «скорость света», то напрашивается и правое ограничение, которое с той же степенью метафоричности может быть названо «упорство тьмы». Понятие «скорость света» является, пожалуй, самым мистическим в физике. Оно, во-первых, ничем не отличается от самого феномена света и в действительности указывает на предел, на некое ограничение. Скорость света с открывает горизонты чистой событийности, начальную отметку разворачивания собственного пространства – за этой отметкой чистая событийность, или время, не порождает никаких объективаций вообще – отсюда и условная нулевая масса фотона.

Но тогда «правой» константой происходящего и будет абсолютная связанность, объективация, не поддающаяся событийному саморазличению, проявляющая себя лишь универсальной силой тяжести. Тут можно вспомнить знаменитый каверзный вопрос средневековой теологии, эффектно обыгранный в книге Иэна Бэнкса «Шаги по стеклу»: что будет, если абсолютная, всепроникающая сила столкнется с абсолютно несдвигаемой преградой? Героям так и не удалось найти ответ на этот заковыристый вопрос, но они склонялись к тому, что подобного никогда не может случиться, даже гипотетически. Между тем, ответ существует: если неостановимая сила столкнется с непреодолимой преградой, будет как раз то, что есть, – получится мир, в котором мы и живем, наша Вселенная. И это мир двух констант: светлая константа с, в проекции на физическую размерность именуемая скоростью света, и «темная», пока еще безымянная константа, которую в той же физической проекции следовало бы назвать скоростью нарастания инерции.

Из сказанного следуют две вещи. Во-первых, существование двух констант задает диапазон сущего-происходящего, континуум со смазанными краями. Во-вторых, вещество и энергия выступают лишь как частные случаи чистой событийности и ее антагониста – непоправимого прошлого. Сила гравитации в сущности и есть разновидность непоправимого прошлого.

Соотношение данных констант характеризует любое бытие единичности, оно относится к изохронии миров и ничего не говорит о хроногенезе, в частности об условиях «отпочкования» нового свежего времени, нового единства происходящего. Тем не менее соотношение между чистым первополаганием пространства временем и количеством примесей, более тяжелых фракций уже отработанного времени, это соотношение, конечно, намного важнее любого параметра, полученного в результате игр с линейкой.

Даже при том, что еще не создана, а возможно и не осмыслена, такая онтологическая (а возможно, и математическая) дисциплина, как топология вхождений, то есть способы взаимосоотнесения разворачиваемых временами-событийностями пространств, внутреннее соотношение темпоральных моментов собственного времени. Будь данные соотношения хоть как-то определяемыми и обобщаемыми, это изменило бы картину как философии, так и естествознания. В социально-исторической области мы пока имеем дело лишь со смутной интуицией Шпенглера, в естествознании, увы, как это ни парадоксально, собственно история Вселенной после Большого взрыва носит еще более описательный характер.

Итак, гравитация, сила тяжести, остается самым загадочным физическим феноменом. Так и не удалось выделить квант гравитационного поля, пресловутый гравитон. Высказывания о природе гравитации, принадлежат ли они Аристотелю, Ньютону или Эйнштейну, остаются в равной мере спекулятивными, поэтому, не опасаясь попасть впросак, можно высказать некоторые соображения, не имеющие математического и вообще естественно-научного коррелята. Вот они.