Этика публичной сферы и реалии политической жизни

Думается, причин несколько. Это последствия и многопоколенного выталкивания из нормальной системы социальных связей наиболее продвинутой части общества, и происходившего в нескольких поколениях негативного отбора людей в правящий класс, и распространенности консервативного синдрома массового сознания. На эту почву легли и утопия экономического детерминизма, и политический откат после краха системы к монстру полицейского государства с псевдодемократическим фасадом. И конечно, политический цинизм. Каждому из названных факторов стоит уделить определенное место в наших рассуждениях. Здесь же я остановлюсь на первых двух из них как первопричинах размывания моральных устоев.

Негативный социальный отбор (история)

В данном случае не обойтись без краткого ретроспективного взгляда, ибо процессы эти шли поколениями и веками. В России пресс давления власти на общество во все века был избыточно силен и потому особенно негативен по последствиям. Государства в системе социальных отношений всегда было «слишком много», а общества – «слишком мало». Или, как писал Василий Ключевский, «государство пухло, а народ хирел»[19]. Практически не существовало ограничений для действий верховной власти по отношению к подданным. Само же «государство понимали не как союз народный, управляемый верховной властью, а как государево хозяйство… и самый закон носил характер хозяйственного распоряжения, устанавливавшего порядок деятельности подчиненного, преимущественно областного управления, а всего чаще – порядок отбывания разных государственных повинностей»[20]. Да и идеи законности как взаимного ограничения прав и свобод власти и людей не существовало. Повиновение же «сверху» обеспечивалось разветвленной системой полицейских механизмов и идеологической индоктринации, «снизу» – господством таких социально-психологических стереотипов, как фатальная покорность судьбе, холопское отношение любого нижестоящего на социальной или административной лестнице к вышестоящему, угодливой готовностью подыгрывать власти по ее командам в качестве статистов.

Причем роль такого статиста отнюдь не исключает, а даже предполагает довольно бурную, порой крайнюю активность, как правило, проявляемую в агрессивных и даже хулиганских формах. От таких ее крайних проявлений власть может мягко отмежеваться, при этом исподволь ее поощряя. Наиболее распространенный вариант подобного стимулируемого властями активизма «масс» – натравливание их на «назначенного врага». В качестве примеров можно вспомнить и еврейские погромы 1905 года, и антисемитскую кампанию конца 40-х – начала 50-х, и демонстрации у разных посольств в 60-е – 70-е годы, и совсем уж свежие хулиганские, а то и бандитские, акции так называемого «антимайдана» против «нацпредателей» и «пятой колонны». А в самом конце 2015 года этот малопочтенный перечень дополнился вандализмом шпаны по отношению к зданию турецкого посольства. В самом деле, как славно, если можно безнаказанно, да еще и под благожелательным надзором полиции швырять в окна камни, а в стены бутылки с чернилами и при этом считаться не хулиганами, а патриотами?!