Этика свободы

Марксисты верно заметили, что для победы любой программы радикальных социальных изменений должны выполняться два набора условий, которые они назвали «объективными» и «субъективными» условиями. Субъективные условия состоят в наличии организованного движения за достижение некоторого социального идеала – условия, которые мы уже обсуждали выше. Объективные условия состоят в появлении «кризисной ситуации» в существующей системе, кризиса достаточно значительного для того, чтобы быть заметным в обществе и воспринимаемого обществом как результат работы существующей системы как таковой. Люди устроены так, что в большинстве своем не заинтересованы в поиске дефектов существующей системы, пока она работает относительно нормально. И даже то меньшинство, которое в этом заинтересовано, склонно рассматривать эти проблемы как абстрактные, не касающиеся их повседневной жизни и поэтому не требующие действий – пока не грянет кризис. Такой неожиданный кризис стимулирует поиск новых социальных альтернатив и деятели альтернативных движений («субъективных условий») должны быть готовы предложить такую альтернативу, связать кризис с внутренними дефектами самой системы и указать, как альтернативная система разрешит текущий кризис и предотвратит возникновение аналогичных кризисов в будущем. Весьма вероятно, что эти деятели должны доказать, что они предсказывали и предупреждали о наступлении текущего кризиса.

Если мы обратимся к революциям в современном мире, мы обнаружим, что каждая из них (а) была проведена уже действующими идеологами альтернативных политических движений и (б) была ускорена разрушением существующей системы. Во времена Американской революции, большое число политических деятелей и масса преданных либертарианцев были подготовлены к тому, что при попытке свергнуть колониальные цепи Британской империи придется отражать военное вторжение. Во время Французской революции либертарианские философы подготовили идеологию, которая позволила ответить на резкий рост бремени абсолютизма, вызванный фискальным крахом правительства. В России 1917 года поражения в войне привели к внутреннему коллапсу системы царизма, к которому оказались готовы радикальные идеологи. В Италии и Германии после Первой Мировой войны экономические кризисы и потери военного времени создали условия для победы фашистской и национал-социалистической альтернативы. В Китае в 1949 году сочетание длительной и разрушительной войны с экономическим кризисом, вызванным неконтролируемой инфляцией и контролем цен сделало возможным победу коммунистических революционеров.

И марксисты и либертарианцы, хотя их взгляды очень сильно различаются, верят в то, что внутренние противоречия существующей системы (для первых – «капитализма», для вторых – этатизма) неизбежно приведут к ее коллапсу в долгосрочном периоде. В отличие от консерватизма, который желает видеть ничего, кроме постепенного отхода от «западных ценностей» с начала последнего столетия, марксизм и либертарианство смотрят на будущее с оптимизмом, по меньшей мере, в долгосрочной перспективе. Проблема, конечно, состоит в том, как долго они готовы ждать этого будущего. Марксисты, во всяком случае, в западном мире вынуждены смириться с неопределенным откладыванием этой долгосрочной перспективы. Либертарианцы были вынуждены сражаться все двадцатое столетие, которое ознаменовало сдвиг от квази-либертарианской системы девятнадцатого века к значительно более этатистской и коллективистской системе – во многом вернувшей нас к деспотическому миру, существовавшему до классических либеральных революций семнадцатого и восемнадцатого веков.

У либертарианцев, однако, есть хорошие и основательные причины для оптимистического взгляда, как на краткосрочные, так и на долгосрочные перспективы, для веры в то, что победа свободы может быть близка.