Этика свободы

Иначе говоря, мы не можем просто говорить о защите «прав собственности» или о «частной собственности» per se (Примеч. пер.: как таковой). Дело в том, что если мы поступим так, нам грозит серьезная опасность оказаться защитниками «права собственности» преступника-агрессора – фактически, с точки зрения логики мы бы были должны сделать это. Следовательно, мы можем говорить только о законной собственности, или легитимной собственности, или, возможно, «естественной собственности». И это означает, что, в конкретных случаях, мы должны решить, является ли данный единичный акт насилия агрессивным или оборонительным: например, является ли это случаем ограбления жертвы преступником или жертва пытается вернуть назад свою собственность.

Еще одно крайне важное последствие для такого взгляда на мир состоит в том, что можно отвергнуть утилитаристский способ рассмотрения прав собственности, а значит, и свободного рынка. Дело в том, что утилитарист, не имеющий концепции – не говоря уже о теории – справедливости, должен отступить и прибегнуть к прагматическому, ad hoc (Примеч. пер.: подходящему к данному случаю) мнению о том, что все титулы (Примеч. ред.: юридическое, документальное основание права) на частную собственность, существующие на тот момент в любое время или в любом месте, должны рассматриваться как обоснованные и пониматься как заслуживающие защиты от посягательства. Именно таким способом, по сути, экономисты-утилитаристы – специалисты по свободному рынку – неизменно трактуют вопрос о правах собственности. Заметим, однако, что утилитарист сумел протащить в свою аргументацию непроверенное этическое суждение: все блага, которые «сейчас» (в то время и в том месте, где ведется спор) рассматриваются как частная собственность, должны быть приняты и защищаемы в качестве таковой. На практике, это означает, что все титулы частной собственности, выданные любым существующим правительством (которое повсюду захватило монополию на определение титулов собственности), должны быть приняты как таковые. Такого рода этика слепа ко всем дискуссиям о справедливости и, если довести ее до логического завершения, должна также защищать любого преступника с той его собственностью, которую ему удалось экспроприировать. Мы приходим к выводу, что утилитарист, который попросту восхваляет свободный рынок на основе всех существующих титулов собственности, заблуждается и является этическим нигилистом.

Однако я убежден, что реальным мотором для социальных и политических изменений в наше время стало моральное возмущение, вытекающее из ложной теории прибавочной стоимости: капиталисты украли законную собственность рабочих и, следовательно, существующие титулы на накопленный капитал являются незаконными. Если принять эту гипотезу, то дальнейший побудительный мотив и для марксизма, и для анархосиндикализма, последует совершенно логично. Из осознания того, что выглядит чудовищной несправедливостью, вытекает призыв «экспроприировать экспроприаторов» и, в обоих названных случаях, призыв к некоторой форме «возврата» собственности и контроля над ней со стороны рабочих. Такие аргументы не могут быть успешно парированы с помощью максим экономистов-утилитаристов либо философов-утилитаристов. Успех возможен только с помощью честного и решительного обращения к моральной проблеме, к проблеме справедливости или несправедливости различных притязаний на собственность.