Этика свободы

Представим себе, что утверждение Смита определенно истинно. Очевидно в таком случае, что Смит имеет безусловное право печатать и распространять утверждение, так как в его праве собственности делать это. Естественно, что в праве собственности Джонса, в свою очередь, попытаться опровергнуть утверждение. Однако нынешние законы о клевете признают действия Смита незаконными, если они предприняты “злонамеренно”, даже если информация правдива. Но ведь очевидно, что законность или незаконность действия должна зависеть не от намерений действовавшего, а только от объективной природы действия. Если действие объективно не направлено на агрессию, то оно должно быть признано законным независимо от благожелательных или, напротив, злонамеренных мотивов действовавшего (хотя последнее, несомненно, может повлиять на оценку моральности действия). И это утверждение избавляет нас от объективных трудностей в определении индивидуальных субъективных мотивов каждого действия.

Тем не менее, может быть выдвинуто суждение о том, что Смит не имеет права печатать такие утверждения потому, что Джонс имеет “право на частную жизнь” (его “право человека”), которое не имеет права нарушать Смит. Но существует ли такое право на частную жизнь? Как оно может существовать? Как может существовать право силой запретить Смиту распространять знание, которым он владеет? Конечно же, такого права не может быть. Смит владеет своим телом и имеет право собственности на знание внутри собственной головы, включая его знание о Джонсе. И, следовательно, он имеет производное право печатать и распространять это знание. Как и в случае с “правом человека” на свободу слова, не существует права, как “право на частную жизнь”, кроме права на защиту собственности от вторжения. Единственное право на “частную жизнь” - это право защиты своей собственности от других. Иными словами, никто не имеет права взламывать дом другого человека или прослушивать чужие телефонные разговоры. Прослушивание телефонных разговоров определенно является преступлением, но не из-за нарушения неопределенного и запутанного “права на частную жизнь”, а из-за нарушения прав собственности лица, которое прослушивают.

В настоящее время суды делают различие между “публичными лицами”, которые не могут ссылаться на “право на частную жизнь” при упоминании в масс-медиа и “частными лицами”, в отношении которых такое право подразумевается. Очевидно, что такое различение ошибочно. Для либертарианца каждый имеет одинаковые права на свою личность и блага, которые он находит, наследует или покупает – а какое-либо отличие в правах прав собственности одной группы относительно другой, напротив, считается нелегитимным. Если бы существовало некое “право на частную жизнь”, то простое широкое упоминание в прессе (т.е. предыдущая потеря “права”) едва ли привело бы к полному лишению такого права. Нет, единственным правильным курсом будет заявить, что никто не имеет этого иллюзорного “права на частную жизнь” или права не упоминаться в прессе; но что каждый имеет право на защиту своей собственности от вторжения. Никто не может иметь прав собственности на знание в голове другого человека.

В последние годы дела связанные с документами Пентагона и Уотергейтским делом вывели на первый план такие частные вопросы, как «привилегии» журналистов и «право публики на знание». Должен ли, к примеру, журналист иметь право «защиты источников информации» в суде? Многие люди утверждают, что журналисты имеют такое право, базируя свою точку зрения на: (а) специальных «привилегиях» конфиденциальности, предположительно относящихся к журналистам, юристам, врачам, священникам и психоаналитикам; и/или на (б) «право публики на знание» и, соответственно, на необходимость распространения максимально возможного знания через прессу. Однако оба эти аргумента очевидно ложны. Что касается второго, то ни один индивид или группа (и, следовательно "публика") не имеет права знать что-либо. Они не имеют прав на знание, которое имеют другие люди и которое они отказываются распространять. Если человек имеет абсолютные права на распространение своих знаний, то он имеет производное право и не распространять это знание. Не существует «права публики на знание», существует лишь право знающего распространять или не распространять свое знание. Так же и ни одна профессия, будь то журналисты или врачи, не может требовать специальных прав конфиденциальности, которых ни у кого более нет. Права на свободу и собственность должны быть универсальными.