Этика. Том I. Происхождение и развитие нравственности.

Ответа на основной вопрос всей этики Кант, таким образом, не смог дать. Но своим исканием более глубокого об‘яснения нравственных понятий, он подготовил путь для тех, кто следуя указаниям Бэкона — обратился, как это сделал Дарвин, к инстинкту общительности, свойственному всем животным, живущим обществами, как к основной способности человека, все более и более развивавшейся в истории его развития и тем самым открыл путь для создания новой реалистической этики.

О нравственной философии Канта было писано очень много и многое еще можно было бы сказать. Ограничусь, впрочем, лишь некоторыми добавочными замечаниями:

В „Основных Началах Метафизики Нравов” — главном сочинении Канта по этике, он честно признается, что мы не видим, почему мы должны действовать согласно нравственному закону — „другими словами”, писал он, „откуда получается обязательный характер нравственного закона”.[145] „Нужно открыто признаться”, продолжал он, „что тут получается род круга, из которого повидимому, нет выхода”. Мы признаем себя свободными, а потому говоря о целях, мыслим себя подчиненными нравственным законам; после чего признаем себя подчиненными этим законам, потому что мы приписали себе свободу воли (стр. 83-84). Разрешить эту кажущуюся ошибку мышления Кант пытался об‘яснением, составляющим сущность всей его философии познавания. Разум, говорил он, стоит не только выше чувства, но и выше познания, так как содержит нечто большее, чем то, что дают нам наши чувства: „разум выказывает такую чистую самодеятельность Reine Selbstthätigkeit в том, что я называю идеями, что он далеко переступает за границу всего, что могут дать чувства, и свою главную функцию он проявляет в том, что отличает мир чувственный от мира понимания и тем указывает пределы самого понимания” (т. IV „Сочинений” изд. Hartenstein‘a, стр. 299-301). — „Когда мы представляем себя свободными, мы переносимся в мир понимания, как часть его и признаем свободу воли, с ее последствием — нравственностью; тогда как считая себя обязанными поступить так, а не иначе мы рассматриваем себя принадлежащими одновременно и к миру чувственному и к миру понимания” — Свобода воли есть только идеальное представление разума[146].