Этикет & шпионаж

Разумеется, на следующий день, когда наконец пришло время уроков, Софрония действительно обнаружила, что леди Линетт сидит за пианино и играет гаммы.

Глава 6

— Мисс Тряпочертик, вы будете делить гостиную с другими дебютантками. Внимание, — обратилась леди Линетт к четырем девочкам, — это мисс Тряпочертик. Прошу любить и жаловать. Она готова разузнать поподробней о нашем учебном заведении. — И с этими словами леди Линетт умчалась, чтобы посвятить время более насущным делам.

Софрония, испытывая неловкость, стояла посреди комнаты. Большинство присутствующих здесь девочек были моложе ее, и все без исключения лучше одеты. Впервые она вдруг по — настоящему почувствовала досаду, что ее наряд настолько немоден. Одно дело порицание сестер, но мнение этих изящно одетых юных леди было куда важнее, чем то же самое, высказанное какими — то сестрицами. Софрония полезла в карман и вытащила маленького песика — мехатаксу.

— И это все, что ты принесла с собой? Мехазверя? — произнес насмешливый голосок с рубленой манерой речи, будто каждое слово безвременно убивали.

Голос принадлежал крошечной девочке с копной туго накрученных темных локонов и сердитым лицом в форме сердечка. К несчастью, она была красива. Софронию утешало лишь, что у той был низко расположен нос. Рядом с ней сидела крепкая рыжая девочка, чьи веснушки превосходили количеством те, что имелись у Софронии — хоть какое — то облегчение — и которая с робким интересом посмотрела на мехатаксу и тут же сосредоточилась на своих туфельках. Рядом с рыженькой сидела Димити. Последняя же девочка, которая вовсе не сидела, представляла собой угловатое мальчикоподобное существо, сутулое и в плохо сидящем платьем. Из дальнего угла комнаты она бросала на всех презрительные взгляды и жевала соломинку.

— Софрония! Откуда ты это достала?

Димити вскочила на ноги, кинулась к мехазверю и принялась над ним восклицать и ахать. Она переоделась, видимо, взяв платье взаймы. Однако надела свои ослепительные драгоценности и нашла платье цвета морской волны, которое натянулось на многочисленные нижние юбки как воздушный шар.

— Случайно нашла его во время недавней экскурсии на скрипящей палубе. Думаю, назову его Плосконюх.

— Боже ты мой, почему?

Димити не очень уверенно погладила железного песика по голове двумя пальцами. Плосконюх запыхал паром, хлопая кожаными ушками. Димити отодвинулась.

— Почему бы и нет? — Софрония глянула в сторону хорошенькой девочки с насмешливым голоском. — И, увы, в самом деле он — все, что у меня имеется с собой. У нас произошла маленькая неприятность с багажом по дороге.

— О которой я вам все — все рассказала, — заявила появившаяся из одной из спален Моник де Лужайкуз.

Комната была обставлена, как обыкновенная гостиная: последнее, что ожидала встретить Софрония в школе.

Димити приняла вид, словно проглотила какую — то кислятину. Стало очевидно, что Моник придерживается все той же лжи об их спасении.

— Ох, и в самом деле, мисс Лужайкуз, — подтвердила хорошенькая девочка с насмешливым голоском. — Так волнительно.

— Нам не разрешают заводить личных мехазверей, — сузив глаза, задрала белокурую голову Моник.

Софрония заметила, что волосы Моник теперь зачесаны по моде вверх, и без парика и краски ее лицо вполне красиво, разве что слегка аристократически смахивает на лошадиное.

«Слишком много зубов».

Софрония поставила Плосконюха, который стал с любопытством носится по комнате. Потом поближе подошла к Моник. Той стало неуютно от близкого соседства.

— Как насчет сделки, Моник? Ты воздержишься выболтать о Плосконюхе каким — нибудь важным лицам, а я не стану возражать против твоей подправленной исторической версии.

Моник сощурила глаза, однако неохотно согласилась:

— Ладно.

«Это оказалось легче, чем я думала».

— Весьма великодушно, Моник, — вежливо оценила Софрония.

— Это все ваша вина, знаете ли. Меня разжаловали и послали жить с дебютантками!

Последнее слово Моник произнесла так, словно от него дурно пахло.

— Какой разумный подход. Я всего лишь тебя спасла. Или ты считаешь, что мы с Димити должны были оставить тебя гнить с налетчиками? Я уверена, что это еще можно устроить.

И Софрония отошла прочь.

Других девочек отвлек ее новый питомец. Плосконюх резвился, выпуская пар, и самым потешным образом натыкался на мебель и туфли. Хвостик его не переставал точно отстукивать время: «тик — так».

— Мы можем оставить его? — спросила с надеждой рубленоголосая девочка.

Все повернулись и посмотрели на Моник.

— Раз уж нам никуда не деться.

Моник, после короткого колебания, села, несомненно, не испытывая радость, что должна делить общество с девочками, так далеко отстоявшими от нее.

«Но она вполне довольна, что единолично приняла решение за всех по праву своего возраста».

Софрония была убеждена, что ей следует постараться пресечь в корне эту тенденцию.

Пребывая в неведении, она повернулась к Димити:

— Кто эти леди?

Димити залилась краской.