Этикет следствия

Сильный порыв ветра сорвал с клена у них над головами несколько листьев и бросил к ногам фрайин. С веток взлетела стая грачей. Кружево траурной мантильи Ингрид рванулось прозрачно-черным крылом, она аккуратно придержала легкую ткань…

– Я буду рада вашему обществу, – завершая разговор, кивнула Ингрид Виктору, – я как раз говорила брату, что хочу отправиться осмотреть Спасский монастырь. Вы сопроводите меня, господин фон Берген?

По уму – надо бы отправить ее в замок, для безопасности. Но до вечера некромант, скорее всего, не сможет колдовать, кто бы он ни был. Улицы Гнездовска наводнены стражей, и в форме, и под видом обывателей. До Спасского монастыря минут пять-десять езды, и все по центральной гнездовской аллее, идущей от замка к собору и от собора к монастырю. Угроза минимальна.

К тому же, кто он такой, чтобы запрещать благородной даме посетить монастырь? А ну как Ингрид будет настаивать, и получится бессмысленная перепалка?

– Почту за честь, фрайин, – поклонился ей Виктор.

– В таком случае – не смею возражать, – чуть улыбнулся Магнус. – Доверяю вам самое дорогое.

Пожал руку Виктору и быстро направился к карете князя.

Служанка-телохранитель стояла поодаль. Пожалуй, если маньяк сдуру попробует напасть на Ингрид, его действительно придется спасать от этой валькирии.

– Пойдемте? – Ингрид взяла Виктора под руку, – Магнус оставил мне экипаж, но я предпочту прогуляться. Здесь ведь недалеко?

– Не слишком, сударыня. Но, возможно, скоро будет дождь.

– Ничего, – улыбнулась она, посмотрев прямо в глаза Виктору, – как-нибудь не растаем.

«Вы – конечно, – с пугающей откровенностью сказал следователь сам себе, – а вот я в себе не так уверен…»

Позже этот день станет двумя сухими строчками протокола и глухим молчанием Виктора на вопрос шефа: «так чем вы там на самом деле занимались, господин следователь?»

Горностай в итоге махнет рукой, а в памяти Виктора останется россыпь драгоценных бусин – слов, взглядов, дождя и ветра…

День с легким свежим ароматом ее духов. Солнечные блики на крышах и флюгерах, праздничное сияние куполов Спасского собора, вода Нестрижа переливается зеленоватыми отблесками, под мостом орут лягушки, порыв ветра кидает кружево мантильи в лицо Виктору…

– Постойте, – Ингрид оборачивается, и черное крыло бьется за ее плечами, – хватит траура. Олег был гением, и лучшая память для него – продолжать его дела, а не ходить со скорбным лицом в черной тряпке.

Фрайин быстрым движением достает из прически несколько шпилек, длинные светлые волосы рассыпаются, их треплет ветер. Она выпускает из пальцев ткань, и траурная вуаль несется над речной водой.

– Ты получишь вечную память, парень, – почти беззвучно шепчет она, – а вечной печали ты бы и сам не хотел.

Виктор склоняет голову, отгоняя воспоминания о поднятом магичкой свидетеле.

В нескольких шагах от них молчит валькирия.

– Помянем, – показала Ингрид на ресторанчик за мостом. На ее реснице блестела слезинка, фрайин моргнула, и вот уже нет ни следа слез – только твердый, серо-синий взгляд.

– Но вы же собирались в монастырь? Пристало ли даме…

– Господин фон Берген, вы, видимо, совсем недавно здесь. Это Заозерье, а не чопорная империя. Впрочем, даже там, указом императора Александра, женщины полностью уравнены в правах. Вам напомнить состав имперского кабинета министров? Или вы не поддерживаете эти нововведения?

Она говорила быстро, как будто пыталась за потоком слов скрыть главное: «Вечная память…»

Виктор мысленно плюнул на условности. Хочет поминать – пусть. Ресторан приличный, никаких нежелательных личностей там нет и быть не может, городовой прохаживается у входа…

– Идемте.

– Я его заставляла подкидывать дезинформацию зарубежным коллегам. Олег виртуозно строил из себя дурачка, уставшего от причуд взбалмошной хозяйки. Ныл про проблемы с полевиками, сетовал на сложности имперских контрактов, в пари с ленточкой поучаствовал… Я об этом уже после его смерти узнала. Боялся, наверное… Зря. Я бы его не осудила, Олег все правильно сделал. Простите, мне просто нужно выговориться. Если бы я его не привезла сюда, парень был бы жив.

Они сидели за столиком в нише у окна. Посетителей в ресторане почти не было, заведение из дорогих, мастеровые сюда обедать не ходят. А для солидных клиентов рановато.

Охапка ирисов в тонкой высокой вазе казалась поминальным венком. Ингрид потрогала пальцем один из еще не распустившихся цветов – бутон кивнул, соглашаясь.

– Вы не виноваты, – только и смог сказать Виктор. В последние дни ему слишком часто приходилось произносить эти слова.

– Виноват тот, кто его убил. Я знаю, – она снова покачала пальцем цветок, – и планирую присутствовать на его казни.

Виктор промолчал.

Валькирия за соседним столиком, казалось, спала с открытыми глазами. Виктор прекрасно знал эту обманчивую дремоту хороших телохранителей. За окном на козлах кареты с альградскими гербами скучал кучер, следовавший за ними всю дорогу.

Ветер приподнял легкие занавеси на окне, резко потемнело, поднялась дорожная пыль – и тут же ее прибили к земле крупные, тяжелые капли дождя. На Гнездовск налетела очередная гроза.