Этикет, традиции и история романтических отношений

Пятничная история

о сватовстве, портрете и житейской мудрости

После многочисленных неудач на брачном католическом фронте и очередного отлучения папой от церкви, отношения с католической частью Европы у Генриха VIII окончательно испортились, и, по совету канцлера Томаса Кромвеля, решено было перестать биться в закрытую, видимо, крепко-накрепко дверь и повернуться в другую сторону — попробовать искать дружбы и любви в протестантском мире.

И помчались гонцы повсюду в поисках подходящей невесты, но с учетом кровавой брачной репутации английского короля многие кандидатуры сразу сходили с дистанции. И вот из Брюсселя сообщили, что у герцога Клевского есть дочь и даже две. Правда, источник, как оказалось позже, весьма прозорливо уточнил, что «не слыхал особых похвал ни нраву, ни красоте».

Когда посланцы короля прибыли, молодой, уже новый, герцог, придерживающийся очень строгой протестантской морали, предъявил сестер, одетых в невероятно объемные платья и столь же сложные головные уборы. Рассмотреть что-либо за этими костюмами не представлялось возможным. Однако, узнав, что английский король готов взять в жены одну из сестер — Анну или Амелию, без особого приданого, герцог проявил живейшую заинтересованность, поскольку условие столь манящей сделки было всего одно: Генриху должен был понравиться портрет.

Королю не очень нравилось то, что, по описанию, Анна Клевкая не владела языками и в целом не производила впечатления светской барышни, но, по настоянию Кромвеля, придворному художнику Хансу Хольбейну заказали портрет. Он и написал его.

Блестяще.

Знакомство произошло 1 января 1540 года, и Генрих был даже не разочарован, он был в страшном бешенстве. Анна Клевская вообще, совсем, ни разу не была похожа на свое изображение. Хоть немного исправить положение приятной беседой или продемонстрировать изящные манеры она тоже не могла, ибо их особо не было, а английского она не знала. Король обрушил свой гнев на придворных, а о невесте отозвался как о «здоровенной фламандской кобыле». Как ни пытались изловчиться англичане, но свадьба все же состоялась.

Должна сказать, что, несмотря на столь неловкий старт, Анна Клевская смогла расположить к себе не только придворных, но и детей Генриха, а они были один проблемнее другого. Она поладила со всеми, кроме собственного мужа. Кроме того, к весне союз с герцогом Клевским утратил свою актуальность, то есть, переводя на простой язык и учитывая прошлое, Анне угрожала реальная опасность, и только чудо могло спасти не понравившуюся и более совершенно ненужную и даже мешающую королю Анну Клевскую.

Но помогло девушке не чудо, а всего-навсего тот факт, что мозг свой она, судя по всему, использовала по своему прямому назначению. Когда к ней пришли от короля, чтобы убедить ее аннулировать брак, Анна безоговорочно согласилась со всеми требованиями и условиями. Совершенно пораженный и заранее настроенный на борьбу Генрих оторопел настолько, что назвал Анну своей сестрой, оставил при дворе, дал содержание, обеспечил недвижимостью и дал разрешение, в случае возникновения у нее такого желания, выйти замуж.

Это немного унизительно, скажет кто-то.

Но не будем забывать, что по другую сторону стояли предшественницы Анны с самой незавидной и даже страшной судьбой. Кстати, Кэтрин Говард, следующая жена Генриха, в свое время, к сожалению, пополнила их печальные ряды.

А разумная Анна Клевская прожила жизнь в достатке, пользуясь немыслимой по тем временам для женщины свободой, и после смерти завещала свои украшения двум английским королевам — Марии и Елизавете, с которыми сохранила самые добрые отношения до конца своих дней.