Этим летом я стала красивой

– Я танцую лучше тебя, – сказал он, вернувшись на кровать.

Я уставилась на него. Я совершенно его не понимала. Сначала он сидит замкнутый и задумчивый, а через секунду уже смеется и танцует со мной.

– Это нельзя назвать танцем, – сказала я, выходя из его комнаты. – И не мог бы ты сделать музыку потише? Ты, наверное, всех разбудил.

Он улыбнулся. А когда он улыбался, вид у него был такой, что мне хотелось простить ему все.

– Конечно. Спокойной ночи, Беллс.

Давно он меня так не называл.

Его сложно не любить. Когда он такой милый, я каждый раз вспоминаю, почему он мне нравится. Почему я его люблю.

Я всегда помню об этом.

Глава 30

В загородном доме было полно дисков с музыкой – мы постоянно что-то слушали. Обычно мы все лето слушали одни и те же диски. По утрам Сюзанна включала «Полис»[16], днем Боба Дилана[17], за обедом мы слушали Билли Холлидей[18]. Вечером включали кто что хотел – это очень весело. Джереми часто включал диск Доктора Дре[19], и мама, подпевая, гладила белье. И это несмотря на то, что она не любила гангста-рэп. Потом мама могла поставить свой диск Ареты Франклин[20], и теперь Джереми подпевал. Мы столько раз их слушали, что знали все эти песни наизусть.

Мне больше всего нравится «мотаун»[21] и пляжная музыка. Я слушаю их на стареньком Сюзаннином плеере, пока загораю. В ту ночь я поставила свой диск, а Сюзанна схватила Джереми и начала танцевать. Он играл в покер с Конрадом, Стивеном и мамой, которая, кстати, всегда играла лучше всех.

Сначала Джереми сопротивлялся, а потом тоже начал двигаться в такт музыке. Они танцевали шэг, популярный в шестидесятых. Я смотрела, как Сюзанна смеется и запрокидывает голову, а Джереми кружится вместе с ней, и у меня прямо подошвы чесались, так хотелось потанцевать. В конце концов, я же занималась классическим и современным танцами. Мне было что показать.

– Стиви, потанцуй со мной, – попросила я, ткнув его большим пальцем ноги. Я лежала на полу на животе и наблюдала за ними.

– Ага, хорошо, – сказал он. Разумеется, танцевать он не умел.

– Конни, потанцуй с Белли, – поспешила с просьбой Сюзанна, кружась по комнате.

Я не осмеливалась смотреть Конраду в глаза. Я боялась, что у меня на лице будет слишком явно написано то, как я сильно люблю его и как мне нужно его согласие.

Конрад вздохнул. Но он все-таки был джентльменом. Он взял меня за руку и притянул к себе. Я немного качнулась. Он не отпускал меня.

– Вот так переступаем, – показал он, шагая из стороны в сторону. – Раз, два, три, раз, два, три, выносим ногу.

У меня получилось не сразу. На практике все оказалось намного сложнее, и я нервничала.

– Попытайся попадать в ритм. – Голоса Стивена донесся откуда-то сбоку.

– Белли, не будь такой напряженной, это же спокойный танец, – сказала мама с дивана.

Я старалась не обращать на них внимания и смотреть только на Конрада.

– Где ты этому научился? – поинтересовалась я.

– Нас мама научила, – ответил Конрад. Потом он притянул меня ближе и положил мои руки себе на плечи; мы стояли, тесно прижавшись друг к другу.

– Этот элемент называется «объятие», – пояснил он.

«Объятие» мне понравилось больше всего. Я никогда не была к нему так близко.

– Давай еще, – попросила я, делая вид, что хочу как следует заучить это движение.

Он показал еще раз.

– Видишь, у тебя уже получается.

Он закружил меня, и я почувствовала, что голова моя тоже идет кругом от абсолютного счастья.

Глава 31

Весь следующий день мы с Кэмом провели у океана. Мы устроили пикник. Кэм приготовил сэндвичи из цельнозернового хлеба с авокадо, брюссельской капустой и домашним майонезом Сюзанны. Они оказались очень вкусными. Мы несколько часов провели в воде, качались на волнах и смеялись от души. В конце концов одна из волн накрыла нас. Глаза щипало от соленой воды, а кожа горела, словно от маминого абрикосового скраба. Но это было восхитительное чувство.

Потом мы закутались в полотенца. Мне нравилось сначала купаться, пока не замерзну, а потом бежать к полотенцу и ждать, пока солнце обсушит кожу и обсыпется песок. Я могу повторять это весь день – от океана к песку и обратно.

Я взяла с собой клубничные рулеты, и мы уплели их за обе щеки.

– Обожаю эти рулеты, – сказала я, протягивая руку за последним. Кэм успел быстрее меня схватить его.

– Мне тоже они очень понравились. Да, и ты съела уже три, а я только два, – сказал он, снимая обертку. Он засмеялся и помахал рулетом у меня перед носом.

– У тебя три секунды на то, чтобы вернуть его, – предупредила я. – И не важно, что ты съел два, а я двадцать. Это мой дом.

Кэм засмеялся и сунул рулет целиком себе в рот. Громко чавкая, он сказал:

– Это не твой дом. Это дом Сюзанны.

– Много ли ты знаешь. Это наш общий дом, – сказала я и легла на полотенце. Мне вдруг очень захотелось пить. Скорее всего, из-за рулетов, потому что я съела целых три. Я покосилась на него.

– Не мог бы ты зайти к нам и принести «Кулэйд»? Пожалуйста.

– Не знаю никого, кто бы потреблял больше сахара, чем ты, – покачал головой Кэм. – Сахар – зло.