Этюд в багровых штанах

Семейная «скорая помощь» не замедлила себя ждать. Не прошло и пяти минут, как все домочадцы собрались на моей половине. Соня деловито мешала зубную микстуру, Фима виртуозно ругал Федорова, Клара и Карл гладили меня по голове. Близнецы показывали фокусы. Даже Ольга, питавшая ко мне сложные и противоречивые чувства, снизошла до маленького комплимента:

— Если бы не круги под глазами, ты бы выглядела вполне. Где-то на троечку.

Я огрызнулась:

— Да хоть на единицу, только бы боль прошла.

— Это из тебя присуха выходит, — сообщила жена моего третьего мужа. Близнецы весело заверещали:

— У Эфки присуха, у Эфки присуха!

— Ольга, заткни детей. Мы начинаем! — тетка зажала мне нос, я инстинктивно открыла рот. Язык ощутил вязкую непереносимую горечь. Горло содрогнулось, принимая горячую травяную лаву. Уф! Хорошо пошла. Лучше водки!

Удивительно, но микстура помогла в считанные секунды. Раскаленный огонь в десне в последний раз вспыхнул и погас. Праивльно говорят: клин клином вышибают. Оказав помощь физическую, родичи принялись за душевные раны.

— Ты, Эфа, не расстраивайся. Федорова тоже понять можно. Подумать только, даже нас провел. Двоеженец! А мы его как родного приняли. Даже сынком пару раз назвали, — праведный гнев Фимы поддержала Соня:

— Порядочный мужчина не уходит от любовницы, которую обвиняют в убийстве его жены. Это неправильно.

— А как правильно? — ревниво включилась в разговор Ольга. — Отправиться с Эфкой в ЗАГС? Забыть о том, что у тебя была жена? Кто ее просил на ночь глядя тащиться в кафе с будущей жертвой? Сидела бы дома. Мужика обихаживала. Он даже без массажа остался.

— Кого — ее? — переспросил Карл.

— Эфу, разумеется, — фыркнула Ольга.

— Откуда мне знать, что она жертва? На ней время убийства не написано, — парировала я. — И потом… дело не во мне, а в Федорове. Он меня бросил.

— Конечно, — возмутилась Ольга, имевшая виды на моего сожителя, — Во всем виноват Федоров. Может, это он жену родную и придушил, чтобы под ногами не путалась? А потом и тебя бросил до кучи. Какая из тебя жена опера, если все время трупы под ногами валяются.

— Хорошая жена! — встала на мою защиту Клара. — Она мужу план делает.

— План надо делать по раскрываемости, а не по трупам, — обиделась Ольга. — Конечно, вы сейчас Эфку начнете жалеть и Федорова поносить на чем свет стоит. Дескать. Сам он убийство организовал, и любимую женщину подвел.

— А что, резонно, — хмыкнула Клара. — Странно, что такая мысль до сих пор нам не пришла в голову. По закону детективного жанра именно он и должен стать убийцей. У него, кстати, алиби тоже нет.

— Бабуля, Федя здесь не причем, — в один голос выдохнули мы с Ольгой. — Он, конечно, подлец, но не убийца.

— Смотри-ка, а девчонки наконец нашли общий язык, — засмеялся дед. — Если так и дальше дело пойдет, то на почве Федорова вы станете закадычными подружками. Оно и правильно: мужик сбежал, делить больше нечего.

— Карлуша, перестань, — мягко одернула его Клара. — Девочки и так переживают. Эфочка, а тебя не посадят?

— В ближайшее время нет, — я мрачно оценила свои перспективы, — Но, в принципе, могут. С учетом прошлых заслуг.

Родственники переглянулись, видимо, вспомним мои прошлые заслуги. Просто как в песне поется: четыре трупа возле Эфы. А теперь вот и пятый образовался. Кому понравятся такие перспективы?

— Мы тогда тебе адвоката наймем, хорошего, — горестно вздохнул Фима, — Будем приезжать в Саблино. А там, глядишь, и срок скостят за хорошее поведение. Ты платочки будешь шить — козликом.

Представив, саблинские платочки, я снова зарыдала. Весь эффект пошел насмарку.

— Сеанс семейной психотерапии закончен, — правильно оценила ситуацию Соня. — Пошли, ребята. Женщина должна плакать в одиночестве, иначе ее трагедия превращается в общественный фарс.

Тетка, конечно, была права. Есть что-то неприличное, когда человек плачет на людях. Потом бывает мучительно стыдно за красные глаза, распухший нос. Поэтому родственники деликатно удалились, а я осталась с жабой и крокодилом. Подходящая компания для одинокой женщины, не правда ли?

Я всегда завидовала книжным героиням, которые умеют красиво плакать. Цвет лица у них при этом не меняется, слезы, как жемчужинки, красиво скатываются из уголка глаза, носик очаровательно подрагивает. Эх, велика писательская фантазия! У меня после рева лицо красное, нос, как картошка, глаза — щелочки. В общем, красавица, что и говорить. Шутки шутками, но недавно Ольга записалась на курсы «Царевна-несмеяна», где учат правильно плакать. Вернувшись, она огорошила полученными знаниями:

— Представляете, еще во времена Бальзака светских дам специально обучали искусству лить слезы. Плакать надо с широко распахнутыми глазами, позволяя слезам катиться по щекам, слегка промокая красивым носовым платком, ни в коем случае не вытирая глаза, во избежание красноты.

— Вот еще, — фыркнула Соня. — В плаче что главное? Правильно: широта души, возможность пореветь белугой, повыть себе всласть. А ты платочек, широко раскрытые глаза, во избежание красноты… Тьфу! Не так часто мы и плачем, чтобы ограничивать себя в удовольствии.