Этюд в багровых штанах

В приемной, ерзая от бабьего нетерпения, томилась Скорая помощь… Правильно томилась. У Корнилова все рельефом вылеплено. Вот уже десять минут как. Предвкушение, самое лучшее чувство, какое может испытать человек. Вот ты поверил, что все только начинается, и живешь с этой мыслью. До самой смерти. Интересно!

А Дине скушно.

Она могла поспорить, что завтра ее будут ждать три гвоздички, бутылка приторного вермута и сосиски в холостяцкой кастрюльке. Поела? Попила? В койку, девочка. Давай, отрабатывай, пока я добрый. Почему бы и не поспорить на свой лучший зуб? Все будет именно так.

ГЛАВА 17

«Да будет свет!» — сказал бомонд, и жизнь завертелась.

Каждый раз, когда я попадаю на светские тусовки, тут же начинаю злиться и отчаянно зевать. Благо есть, от чего. И что интересного находят люди в ночных клубах? Душно. Жарко. Громко. Скучно. Накурено. Кругом — толпы малознакомых и неинтересных людей, уверенных в том, что они элита. Декольтированные барышни с плохой кожей и налакированными волосами; рафинированные мужчины с подведенными глазами и дурным запахом изо рта; телевизионные знаменитости, чьи достоинства сокрыты в телевизионном эфире, и, наконец, те, кому случайно досталось приглашение на вечеринку избранных. Последних видно за версту. Они нервничают, дергаются без всякого на то повода и без конца озираются: вдруг увидят кого из знаменитостей.

Ночные мероприятия длятся на удивление медленно, к полуночи украдкой зеваешь и без восторга озираешь потные, разгоряченные лица стильных мира сего.

Люди в стильном давно среди нас. Они одеваются только в проверенные подиумом вещи, посещают лишь самых известных стилистов, появляются исключительно на модных светских тусовках. Названия крупнейших торговых марок — Cristian Dior, YSL, Burberry, Dolce&Gabbana, Fendi — легко слетают с их губ, как изысканные колечки дыма от дорогих сигарет. Разговоры, приправленные тонким соусом снобизма, касаются исключительно того, что модно здесь и сейчас. Они — как бы элита Санкт-Петербурга, по крайней мере, так себя считает большинство из них. Утешает одно — в Москве еще хуже. Там и элиты намного больше.

На ночную вечеринку — открытие модного бутика — мы и прибыли с господином Каримовым. Бутик почему-то открывали в ночном продвинутом клубе, где обычно собираются наркоманы. Последний факт собравшихся нисколько не смутил, подозреваю, что даже в чем-то вдохновил. После прохода в VIP-зал гостей ожидал стриптиз, коктейль-бар и модное дефиле. Я еще не встречала ни одной вечеринки, где бы рискнули показать немодное дефиле.

Каримов полуобнял меня за талию, при этом его лысая голова оказалась примерно в той области, где «рексона» чувствует себя наиболее комфортно.

— Улыбайся! — прошипел он и больно ущипнул за ягодицу. С учетом того, что на мне было лишь тонкое прозрачное платье и трусики-стринги, щипок получился особенно болезненным.

Я ослепительно оскалилась, с тоской подумав о новом любовном романе и разношенных тапочках, ожидающих меня дома.

Кругом были одни випы — генеральные директора русских компаний-лидеров, некоторые европейские знаменитости, известные, видимо, только в пределах Европы, бизнес-леди с комнатными собачками на руках, педиковатые юнцы и девушки-Барби разных форм и расцветок. В общем, бомонд Северной столицы. Что тут еще скажешь.

К Каримову подскочил разболтанный патлатый пацанчик с микрофоном руках:

— Программа «Мелочи». Ответьте на несколько вопросов, — заученно он зачастил он, всунув микрофон мне под мышку, где в данный момент находилась голова злобного гнома, — Как вы находите этот сейшен?

Каримов чуть отстранился и привычно сделал умное лицо:

— Мощно. Стильно. Креативно. Чувствуется энергия мысли и несбывшихся желаний, — на «энергии несбывшихся желаний» он окончательно сварился и еще раз дернувшись, затих.

Микрофон мгновенно ощерился:

— А что скажет прекрасная спутница господина Каримова?

— Скука смертная, — я снисходительно посмотрела на пацанчика, ошеломленного моей наглостью. — Каждый год одно и то же: стриптиз, мартини, дефиле. Организаторы подобных мероприятий, как правило, варятся в собственном соку и, как правило, не способны на революционные решения.

— Но ведь вкус диктует публика! — не остался в долгу ведущий.

— Вы считаете, что у этой публики есть вкус? — пальцы злобного гнома вцепились мне в локоть, мол, молчи, идиотка, но я уже закусила удила: — Вряд ли человек, обладающий вкусом и чувством меры, смог бы продержаться в подобном заведении больше двух минут. Особенно, когда не работает кондишн. Вот и у вас грим потек…

— Правда? — испугался он, но тут же взял деловой тон: — Меж тем, вы здесь торчите уже два с половиной часа! — оскалился пацанчик, предвкушая небольшой скандальчик в эфире.