Этюд в багровых штанах

— Понятия не имею, — вздохнула Лялька. — Сейчас такие идиоты приходят. Вот сегодня один такой для своей любимой женщины попросил составить романтический букет. Спрашиваю его: мол, какой характер, внешность. Он в ответ: характер идиотский, внешность ведьмы. Ну, я и составила. У нас еще с прошлой презентации валялся «ananasys vulgaris», немного подпорченный, весь в прожилках, обвила чертополохом, божьих коровок налепила для смеху, гвоздик жутких и перышек добавила. В общем, убойный вариант получился. Мы с девчонками потом так смеялись. Вот повезло кому-то! Романтический букет…ОЙ!

— Ляля!

— Эфа, я не хотела… Честное слово…

— Когда найдешь в себе аргументы для извинений, позвони, я тебя выслушаю.

Букет отправился в мусорное ведро. Крокодил в реанимацию — бодрить безнадежных больных, а жбан — в лабораторию, руководить опытами. Я же, с трудом передвигаясь, побрела на поиски родичей.

Посетители обнаружились в ординаторской в ответственный момент спаивания медперсонала. Молоденькие сестрички прижимались к Федорову, Ольга пыталась охмурить толстого главврача, остальным дед показывал карточные фокусы.

— А вот и Эфа! — неестественно воскликнул Федоров, стряхивая с колен миниатюрную сестричку. — Знакомьтесь, девочки… наш засланный казачок. Мы ее… это самое, ик, в берлогу к убийце засунули…, ик, то есть в логово… то есть в агентство…

— Как романтично! — прошептала одна из девиц. — Прямо как у Агаты Кристи.

— Не, лучше, — протянул Федоров. — Как у братьев Вайнеров.

Может, мне в обморок упасть? Тогда и внимание на меня обратят!

— Так вот, — продолжал Федоров, кося на меня масляным взглядом. — Есть такое понятие «на живца». Вот Эфа и стала живцом. Вывела нас на секту. А мы их и повязали… Прямо на месте преступления. Если бы вы знали, девочки, как она была хороша: полуобнаженная, у горла кинжал…

— У груди, — внесла я важную поправку.

— Сначала у груди, а потом уже на горле, — не смутился Федоров.

— Как бы я хотела быть на ее месте, — медсестричка в притворном испуге прижалась к рассказчику.

— Значит, ты все знал, — я смотрела на него упор.

Федоров покраснел:

— Почти, — и заторопился в объяснениях: — Я знал, что в «Эдеме» не все чисто. Три трупа за полгода — не шутка. Но как бы я раскрыл убийство Ани? У меня нет ни людей, ни времени, ни средств. А ты бы все равно туда влезла, что я, тебя не знаю! Ведь влезла же… Я специально оставил ключи от Аниной квартире, при обыске мы не тронули ее папку с расследованиями. А потом оставалось следить за каждым твоим шагом. Ты сама привела нас к убийце. И за это огромное тебе человеческое спасибо.

— Огромное тебе человеческое пожалуйста. Ты был в зале, когда меня собирались убить! Был и ничего не сделал!

— Я бы сорвал операцию! — Федор сорвался на мужской визг. — Тебе ничего не угрожало. Ну, остался бы шрам на шее или на груди. Зато мы их всех взяли. С поличным.

— И маркиза?

— И Маркиза! — он кивнул на газету в руках у врача. — Вот он, во всей своей красе.

Меня била слепая ярость: мало того, что этот гад подарил мне букет, составленный из вторсырья, так он из меня сделал посмешище. Про «живца» я и вовсе молчу:

— А ну-ка, девочка, слезь! — сестричка безропотно покорилось. Иногда со мной лучше не спорить. Я подошла к Федорову и, взяв, его за ворот, рывком подняла с места. В груди снарядом разорвалась дикая боль. Притянув ошарашенного Федорова к себе, я нежно поцеловала его в губы:

— Это тебе за блестящее раскрытие убийства.

Он улыбнулся:

— Я всегда говорил, что ты умная женщина…

— Когда женщине говорят, что она умная, подразумевают, что она круглая дура, — подала голос Ольга.

— Эфа — не дура, она умная, человечная и очень красивая, — расслабился Федоров, решив, что все плохое уже позади.

— А еще она идиотка и ведьма, — спокойно добавила я и дала ему пощечину: — А вот это тебе от меня. За все хорошее.

Боль в груди раздирала на части, с трудом повернувшись, ковыляя и мысленно поскуливая, я направилась к выходу, но на мгновение остановилась:

— Знаешь, Федоров, а он даже в чем-то лучше тебя, — я кивнула на газету. — По крайней мере, он не обещал ничего невозможного: он просто хотел меня убить.

С фотографии по-прежнему беззаботно улыбался Станислав Корнилов, еще один мужчина, которым пусть и на минуту, но я позволила себе увлечься.

ГЛАВА 34

— Ну, что, по рюмочке? — спросил Федотов, озирая европейский бардак офиса. — А то и часа не пройдет, начнут вещи выносить, тогда уже и не посидишь спокойно.

— По рюмочке, так по рюмочке, — вяло отозвалась я, стирая свои файлы из общественного компьютера. — Только мне чего-нибудь полегче.

— Шампанского?

— Лучше сухого, красного.

— Есть! — радостно воскликнул Серега, доставая из под стола бутылку итальянского вина. Заказчик вчера принес. Так сказать, прощальный бонус.

— И куда ты теперь?

— Не пропаду! В любом случае будет лучше, чем здесь.

Мы синхронно взглянули на фотографии. Лена. Дина. Анна. Юлия.

— Каких девчонок загубили!

— А я ведь тебя подозревала.

— Почему? — искренне обиделся Федотов.