Этюд в черных тонах

– Предвидеть ходы – это единственный способ добиться победы, мисс Мак-Кари. – (Эта фраза неожиданно заставила меня вспомнить слова миссис Мюррей: «Он как будто чего-то дожидается».) – А теперь вы мне позволите, если я прошу не слишком многого, отдаться капризам моей скрипки? Не беспокойтесь ни о лаудануме, ни об укладке меня в постель. Доброй ночи.

Я оставила моего пансионера разыгрывать свою нелепую пантомиму, но в чем-то я ему даже завидовала. В моей комнатенке меня не ждала никакая скрипка – ни настоящая, ни воображаемая, – только кошмар, пересказанный тремя оборванцами, и мысли о встрече с портсмутским убийцей, крадущимся в темноте под моими веками.

3

Я проснулась с абсурдным вопросом: это тайное появление детей мне приснилось? Нет. Они действительно забрались по стене, потом по дереву и влезли в комнату к моему пансионеру, и один из них плакал, и он был мальчик с арены.

До сих пор все абсурдное в моей работе приходилось только на долю пациентов. Мистер Икс перемешал абсурд с моей собственной жизнью. И от этого мне становилось тревожно.

Утро же, наоборот, вовсе не соответствовало моему внутреннему напряжению. Восходящее солнце одарило меня сияющим обещанием, которое вскоре исполнило на пляже, наделив воды драгоценным блеском. Когда я выглянула в окно на лестничной площадке, то увидела внизу такое оживление, какого не видела со времен моего отъезда из Портсмута. Такое лихорадочное возбуждение бывает только рядом с морем. Помимо обычных посетителей пляжа – дамы в длинных юбках, с зонтиками от солнца прогуливались по берегу, дети перекрикивались с чайками, молодые люди в соломенных шляпах слонялись без всякого дела, – на свежем воздухе развернулось маленькое представление. На том самом месте, где обнаружили труп Элмера Хатчинса (кажется, для полиции оно больше не представляло интереса), бродячие артисты разыгрывали фарс об убийстве. Я с удивлением отметила, что роль Хатчинса отвели толстой женщине, однако это мог быть и специальный костюм, набитый тряпьем. Другой исполнитель орудовал сверкающим ножом. Зрители аплодировали и бросали в шляпу монеты. А у самой воды крутили свои пируэты акробаты, точно сухопутные дельфины, под звуки барабанов и труб. В сосновой роще мне удалось разглядеть танцоров. Большие пароходы закрывали линию горизонта. А из окна в коридоре для пациентов я увидела на проспекте Кларенс troupe[7] с трубами и кибиткой: там зазывали на готическое представление в «Терренс-Холл», вот только название мне прочитать не удалось. По временам тут и там мелькали тени патрульных полицейских, что не давало трагедии окончательно стереться из памяти, однако весь Портсмут (как минимум весь Саутси) возвращался к всегдашней жизнерадостности и суматохе. Мне бы следовало тогда еще заподозрить, что веселиться осталось недолго.

В коридоре я натолкнулась на Сьюзи – она как раз закончила обрабатывать язвы лорда Альфреда.

– Чудесный денек, Энни, вот… – бодро выпалила Сьюзи.

Старшая медсестра Брэддок вышла из комнаты вечно подозрительного мистера Конрада Х. Характер у этой женщины был угрюмый, но я ставила на то, что и у нее есть сердце.

– Чудесный денек, мисс Брэддок, вот, – сказала я.

– Вас хочет видеть доктор, – сухо ответила она.

Было ясно, что веселиться осталось недолго.

4

Вот о чем я думала, тихонько стучась в дверь кабинета доктора Понсонби. Дети. Их видели. Я уволена – это тоже было ясно.

Понсонби принял меня не оборачиваясь, вчитываясь в какой-то фолиант. Иногда у меня создавалось впечатление, что он углубляется в чтение научной литературы, только когда мы входим в кабинет, чтобы надлежащим образом выглядеть в наших глазах. Но это было лишь мое впечатление. На столе в беспорядке были разбросаны другие книги. Некоторые из них, кажется, были посвящены ментальному театру – эта техника, несомненно, интересовала Понсонби.

И все-таки самое поразительное в этой комнате находилось не на столе, а возле окна: на стуле сидела миссис Мюррей с вязаньем в руках. Я знала, что эта женщина способна появиться в самых непредвиденных местах. Только что никого, и вот она тут как тут. Проживала миссис Мюррей в отдельном помещении рядом с сестринским туалетом на втором этаже, но ее нередко можно было встретить в кабинетах, на кухне, всегда неразлучную со своим рукоделием. Миссис Мюррей не привлекала внимания, она наблюдала.

Понсонби решил нас представить, но замялся.

– Мак-Кари, – напомнила я.

– Мы уже знакомы, Понсонби, – сообщила старушка.

Доктор не стал обращать на нее внимания и перешел прямо к делу:

– Я хотел вас видеть. Сегодня вечером приедет тот самый офтальмолог.

– Это прекрасно, сэр.

Я, конечно, обрадовалась, но ждала продолжения: по лицу Понсонби было видно, что он приготовил для меня не только эту новость.

– Когда врач его осмотрит, я хочу, чтобы он передал отчет лично мне.

– Да, сэр.

– Ой… Скажите… – И доктор притворился, что снова углубился в чтение. – Вчера, когда полицейские допрашивали мистера Икс, случилось что-то необычное?