Этюд в черных тонах

Покойный почувствовал себя лучше. В этом бесконечном трупном одиночестве ему хотелось обзавестись товарищами.

Часть первая. Занавес поднимается

Это необыкновенное ощущение, когда смотришь на нечто сокрытое, которое скоро будет явлено воочию. Эти минуты ожидания. Это ужасное начало…

Г. Дж. Клеменс. Моя жизнь, взгляд из кресла (1874)

Мистер Икс

1

Тайна, о которой я собираюсь поведать, касается не меня, а мистера Икс. Но полагаю, мне следует кое-что рассказать и о себе.

О себе я могла бы рассказать много, но в голову приходит именно это.

В начале 1882 года мы с матерью жили в Саутуарке, на юге Лондона, в обшарпанных комнатах, за которые хозяин драл с нас втридорога. Однажды матушка посмотрела на меня, замерла и больше не отводила взгляда. Когда я поняла, что она умерла, я оповестила брата, и мы оплатили перевозку гроба в Портсмут, наш родной город, чтобы похоронить матушку рядом с нашим отцом, и так уж вышло, что на городском вокзале брат купил местные газеты: «Портсмут джорнал», «Портсмут ай»[2] и «Портсмут газетт». Брат мой читал прессу главным образом из-за театральных рецензий, хотя он уже много лет назад простился с мечтой стать актером и работал банковским клерком. В тот день он наткнулся на объявление в «Портсмут джорнал» и показал мне. Требовалась медсестра для ухода за душевнобольным в частный мужской пансион в Саутси, Портсмут. Я немного пораздумала (совсем немного) и по возвращении в Лондон отправила в пансион свои рекомендации. Спустя две недели я получила письмо о приеме на работу. Ну что ж, сказала я себе. Я как будто замыкаю круг моей жизни: я родилась в Портсмуте и теперь возвращаюсь туда же — быть может, навсегда.

В ту пору я встречалась с мужчиной, с которым познакомилась четыре года назад. Его звали Роберт Милгрю, и он был моряком на торговом судне, так что навещал он меня по мере возможности, — по крайней мере, так он мне говорил. Пусть читатель не воображает себе безбородого мускулистого юношу: Роберт был старше меня, низкорослый крепыш с неухоженной бородой. Ему нравилась выпивка, и порой он бывал грубоват, однако, я так думаю, нельзя получить все и сразу. При жизни матушки я ни разу не приводила Роберта к себе, но вот на сей раз, когда он оповестил о своем прибытии, я хорошо подготовилась, чтобы сообщить ему новость: потушила жаркое, которое ему так нравилось, и купила бутылку хорошего красного вина, которое нравилось ему еще больше.

Для начала мы отправились в Камберуэлл посмотреть на циркачей. Цирк был тем родом представлений, который мы могли себе позволить, и, хотя в циркачах нет ничего скандального, они впечатляют еще сильнее — с этими стройными акробатами в масках, которые кривляются не переставая. По сюжету того представления артисты были заперты в большой клетке и пытались оттуда выбраться. Они вопили и скакали, как обезьяны. Роберт заходился хохотом, пока совершенно не охрип (легкие у него и так были неважнецкие). А потом мы пошли ко мне домой. За ужином Роберт в молчании выслушал мой план: я хотела перебраться в Портсмут, работать, особо не тратиться и накопить на маленький домик для нас двоих. Пока я говорила, он как заведенный поглощал жаркое. Когда я закончила, Роберт продолжал молчать. Мне отчего-то стало страшно. А потом он протянул руку, схватил опустевшую винную бутылку и швырнул мне в голову. По счастью, один из стульев в тот момент пожелал оказаться не на своем месте, я споткнулась и упала, а бутылка разбилась о стену. Осколки посыпались на меня. А в следующую секунду на меня обрушился Роберт. Он оторвал меня от пола одной рукой. Роберт ниже меня ростом и старше годами, но он, понятное дело, мужчина. И сила в нем громадная. Моя годится только для заботы и ухода. А его сила — страшная. Разрушительная.

— Ты задумала променять Лондон на это крысиное гнездо? — Он задыхался, хрипел, борода его была вся в подливке. В ту минуту он был похож на обезумевшего акробата из труппы. — Собралась меня бросить и улепетнуть? Смоешься в одиночку, как шлюха? Даже не мечтай, моя королева!

Да что на него нашло? Я объясняла, я умоляла. Мы могли бы так же встречаться и в Портсмуте!

Но он меня не слушал.

Роберт никогда меня не слушал, когда напивался, но к этому я уже привыкла.

Характер у него был тяжелый, но и это я тоже знала.

Однако в следующий момент Роберт сделал то, чего прежде никогда не делал, и чего я от него совершенно не ожидала.

Он принялся меня душить.

— Ро… берт… — выдохнула я.

Я умирала. Здесь, в моей двухкомнатной квартирке, среди разбитых тарелок и с пальцами Роберта на шее. Но больше всего меня страшили его глаза. В них была темнота, от них разило плотью. Я не хотела в них смотреть.

— Ты… Хочешь уйти?.. Хочешь?.. — бормотал Роберт. — Ну так… уходи!