Этюд в красно-коричневых тонах или Тайна, несущая смерть-II

— А идеология — это уж не наше дело, — ухмыльнулась следователь. — Этим пускай господа политики занимаются. Ну и журналисты, разумеется.

— Но что вы, лично вы обо все этом думаете? — допытывалась Надя. — Не как должностное лицо, а просто как человек и гражданин?

— А-а, вы хотите разговор по душам? Пожалуйста. — Галина Виссарионовна сунула папку в стол. — Но тогда уж будьте любезны, выключите вашу машинку.

Надя остановила запись на диктофоне.

— Мое отношение такое — не стоит особо брать их в голову. Я уже чувствую, к чему вы клоните — небось, напишете в своих московских газетах, что у нас вовсю действуют деструктивные силы, а правоохранительные органы бездействуют. — Клякса затянулась «Беломором». — Но они же никого не убивают, не воруют, не грабят. Ну резвятся ребятишки — что тут страшного?

«Ничего себе ребятишки», подумала Чаликова, вспомнив год рождения Абеля.

— И потом, они ведь выступают за порядок, — доверительно понизив голос, продолжала Клякса. — За восстановление великой державы в прежних границах. И неужели вас как россиянку не радует, что здесь, в отделившейся республике, есть еще силы, стремящиеся вернуть сбежавшую колонию в состав Великой Империи?

— Нет, не радует, — отвечала Надя. — В этом вопросе я больше согласна с Макаревичем.

— С кем, простите? — насупилась госпожа Клякса. — Такой гражданин по делу не проходит.

— Я имею в виду известного автора-исполнителя. Он, помнится, пел так: «Лучше друг по соседству, чем враг в виде братской республики».

— Ах, вот оно что… — Доверительное выражение медленно сползло с лица следователя. — Извините, гражданка Чаликова, если у вас больше нет вопросов, то не смею долее задерживать — у меня много работы.

— Да-да, конечно, — засобиралась Надя. — Благодарю вас, что уделили мне время.

Клякса чуть заметно кивнула, закурила новую папироску и даже не подняла взора от бумаг, когда журналистка покинула ее кабинет, бросив прощальный взор на национал-большевистское знамя.

* * *

Традиционный обед в ресторанчике проходил в обстановке несколько напряженной — инспектор Берг был не по-всегдашнему угрюм и молчалив, и даже усилия доктора Серапионыча, рассказывавшего всякие веселые случаи из практики, не могли вывести инспектора из дурного расположения духа. Видя это, детектив Дубов не решался задать Бергу вопрос, который его так волновал. К счастью, инспектор заговорил сам:

— Кстати, Василий, я выполнил вашу просьбу — побывал на штрафплощадке и осмотрел «Жигули» Лавинской. Вернее, то, что от них осталось.

— Спасибо, Аскольд Мартынович! — рассыпался в благодарностях Дубов, но инспектор только махнул рукой:

— Я, конечно, не ахти какой знаток автомобилей, но мне показалось, что там была испорчена рулевая тяга. Хотя, конечно, машина в таком состоянии, что однозначно не скажешь, то ли тяга была подпилена раньше, то ли сломалась при аварии.

— Благодарю вас, инспектор, — задумчиво пробормотал Дубов. — Само по себе это еще ни о чем не говорит, но в сочетании с показаниями соседки…

— А вы все никак не можете успокоиться, — неодобрительно покачал головой Берг. — Я понимаю, дорогой коллега, ваше желание приписать гибель Лавинской какому-то преступному заговору, но, по-моему, это напрасный труд. А вот наркомания с каждым днем принимает все более угрожающие размеры. Этой ночью снова жертвы — две совсем молодых девчонки умерли от передозировки героина.

— Ужасная картина, — вздохнул доктор. — Девочки-то и впрямь совсем молодые, одной, кажется, нет и шестнадцати, а так исколоты, что просто дальше некуда. Уж на что я старый циник, а представляете, что я чувствовал во время вскрытия? Между прочим, у одной из них на плече наколка в виде гранаты-«лимонки»…

— А кстати, сегодня ведь лимоновцы собирались пикетировать американское посольство, — поспешно встрял Дубов, желая увести разговор с тягостной паталогоанатомической тематики. — Интересно, что они на сей раз отчебучили?

— Как ни странно, все было в меру благопристойно, — сообщил инспектор. Помахали плакатом «Нашим — патроны, натовцам — гандоны», поскандировали свои лозунги и разошлись. Даже с полицией не особо заедались.

— Может быть, остепенились? — предположил доселе молчавший бизнесмен Коллонтай.

— Хорошо бы так, — вздохнул Берг. — Но сегодня на пикете отсутствовали главные заводилы — Абель, Маузер и Скрипка. Из числа ранее засветившихся был один только ливиец Уйо. И если бы не неприличный плакат, то полицейские даже не стали бы их трогать.

— А что, кого-то все же тронули? — усмехнулся Дубов.

— Парочку особо горластых отвели в участок, составили протокол и отпустили, — ответил инспектор. — Да, кстати! Оба находились в средней степени наркотического опьянения.

— Аскольд Мартынович, вы все это говорите так, будто чем-то очень озабочены, — проницательно заметил детектив.