Этюд в розовых тонах

Хорошо, как скажете. Какое-то время я честно пялился на пейзаж. Он и вправду был на редкость красив: маленький городок на склоне прибрежного холма утопал в деревьях с сиреневыми кронами. Картина рисовалась с причала – на переднем плане были видны лодки, песчаная полоска пляжа и набережная улица с фонарями.

Впрочем, сейчас фонари были погашены – в Маурицио наступало раннее утро. Рассветное солнце озаряло красными лучами набережную, по которой бегали непоседливые мальчишки и возвращались с утреннего лова рыбаки. А маленькие, жилистые и смуглые ловцы жемчуга – те наоборот, еще только отправлялись на свой нелегкий и опасный промысел. С моря дул слабый бриз, волны тихо плескались о причал, а прохладный воздух был насыщен резкими запахами водорослей и рыбы…

Запахи? Но как же это? Ведь я же… Я огляделся и с удивлением понял, что стою на причале! Золотистая полоса береговой линии тянулась вправо и влево от меня, сколько хватало взгляда. Надо мной в сапфировом небе величаво плыли многоярусные розовые облачные фрегаты. А сзади меня блестело бескрайнее сине-фиолетовое море, в котором рыбацкие лодки со спущенными парусами вытаскивали из воды сети с уловом. Я находился во внутреннем мире картины, который был совершенно неотличим от реальности!

– Вот такое чудо, – прозвучал за моей спиной бархатистый голос Оэллис, которой еще пару секунд назад на причале не было. – Кисти и краски в руках Майи сотворили настоящий маленький мир. Пойдем искать дом художницы, ведь рассвет длится недолго.

Люди в мире картины выглядели совершенно как живые, и с ними можно было пообщаться. Маурицио был маленьким городком, здесь все друг друга знали. От рыбаков мы узнали, что молодая художница живет в доме своего дяди Лотуса – местного портного. У Лотуса недавно умерла жена, а его дети давно уже выросли и разъехались кто куда. Поэтому, чтобы не было скучно, а также чтобы было кому готовить и убираться в большом доме, старый закройщик сдал второй этаж своей племяннице. Майя совсем недавно переехала в Маурицио, но уже обзавелась поклонниками. Говорят, ухажеры из-за нее даже успели подраться, и кто-то кому-то уже разбил нос.

А вездесущие мальчишки проводили нас до этого самого дома – двухэтажного особнячка с небольшим двориком. Окна второго этажа и балкон хотя и имели вид на море, но выходили в проулок – небольшую аллею, засаженную мимозами и жакарандами. Под балконом виднелась крыша небольшой беседки, скрытой за разросшимися кустами жасмина, – оттуда доносилась знакомая мелодия, исполняемая под гитару, и финальная часть песни:

Под окном гитара плачет – что ж, любовь порой слепа,
Все могло бы быть иначе – видно, не судьба…
Но печалиться не буду, жизнь – открытое окно,
Если сердцем веришь в чудо – сбудется оно.

– Вот она – Майя… – прошептала Оэллис, указав на просвет между деревьями, через который проглядывала часть балкона. Худенькая и стройная девушка в фартуке художника стояла, облокотившись на перила балкона, и с улыбкой смотрела вниз. Ее лицо было видно в профиль: красивый греческий нос, длинные вьющиеся каштановые волосы, забранные под косынку, и огромные мечтательные глаза.

– Интересно, это ее изображение или все же она сама? Может быть, стоит зайти познакомиться? – предложил я, кивнув в сторону калитки.

– Зачем? – возразила Оэллис. – Все, что нам нужно, мы уже узнали. Иногда не стоит разрушать иллюзии. Пусть Майя останется такой в нашей памяти: веселой, мечтательной и… живой.

С последними аккордами песни мир картины исчез – мы вновь находились на яхте «Мечта».

– Как-то все это… – устало произнес я, присаживаясь на уголок кровати, – тяжело – и на душе, и вообще. За пару дней я побывал в пяти разных местах. Это уже слишком, у меня ощущение какой-то переполненности. В горле словно комок стоит, а перед глазами крутится какой-то нескончаемый калейдоскоп из людей, мест и событий. Может, все дело в позавчерашних бутербродах?

– Это душевная усталость, – тихо ответила Оэллис, присев рядом и склонив голову мне на плечо. – Так бывает при частой телепортации – эфирный поток царапает душу, словно наждачная бумага – кожу. Но это проходит. А вода помогает исцелиться. Я помогу тебе. Сейчас.

Волшебница положила ладони мне на виски, и в мое сознание ворвался бурлящий поток энергии. Возникло ощущение, будто я стою под горным водопадом, который пронзает меня насквозь и смывает все, что налипло и накипело на моей уставшей душе.

А потом наши губы слились в нескончаемом поцелуе, и наступило состояние блаженной невесомости. Заключив друг друга в объятия, мы стояли на поверхности воды, и россыпи водных шариков, отрываясь от водной глади, закручивались в спирали и устремлялись куда-то вверх, к лучистому свету.