Этюды Черни

Эту-то картину и увидел майор Февралев, выйдя на поляну раньше других. В руках у него было ружье, но стрелять он не стал, а зачем-то пошел прямо на медведя. Тот постоял еще несколько секунд, словно размышляя, потом двинулся на человека, угрожающе рыча. Февралев по-прежнему шел ему навстречу. Они были так близко друг от друга, что, кажется, могли бы коснуться друг друга рукой или лапой. Медведь остановился. Потом развернулся, опустился на все четыре лапы и, ломая кусты, исчез в зарослях. Треск веток затих. Близнецы радостно заорали. Прежде чем остальные спасатели появились на поляне, Февралев успел отвесить каждому из мальцов по подзатыльнику.

– Пап, а почему ты в медведя не выстрелил? – спросил потом Сергей.

Отцом восхищался весь гарнизон, и он, конечно, больше всех.

– Ты бы его видел. Мощь какая, красота! – сказал отец. – И не он же к нам явился, а мы к нему. Что ж сразу стрелять?

– Сразу! – хмыкнул Сергей. – Потом бы и поздно могло быть. – И спросил с восторгом и недоверием: – Ты что, совсем его не боялся?

– Совсем, – ответил отец.

– Ну да!

– Да. К сожалению, у меня отсутствует чувство страха. Говорят, и у отца моего то же самое было, и у деда. Ничего хорошего в этом нет, между прочим. Генетический дефект. Надеюсь, у тебя он не проявится.

Сергей вовсе не считал бесстрашие дефектом и очень даже хотел бы обладать этим качеством. Но у него пока не было случая проверить, передались ли ему необходимые гены.

– И ты ничего-ничего не боишься? – уточнил он.

Отец подумал и сказал:

– Ядерной войны боюсь. Потому в ракетчики и пошел. Я о ней очень напряженно думаю.

Ну, ядерной войны Сергей как раз нисколько не боялся. Ясно же, что отец вовремя собьет все вражеские ракеты.

Такой вот человек был его отец. Бесстрашный и великодушный. Да, то самое великодушие, которое мама считала необходимым качеством лидера, если действительно имелось у Сергея, то передалось ему от отца.

И этот человек мог бросить его и маму ради коровьих глаз Ленки Жуковой, и всего его бесстрашия не хватило на то, чтобы хотя бы поговорить с сыном? Как такое могло быть, как?!

Люди меняются, мама права. И нет в жизни ничего неизменного, и смысл большинства перемен ускользает в пустоту.

Но перемена, произошедшая в их с мамой жизни, не вышла пустой. Москва, о которой Сергей, потрясенный событиями в семье, думал очень мало, оказалась таким значительным явлением, перед которым померкло многое.

Вся жизнь Сергея до четырнадцати лет проходила в таких местах, безнадежную глушь которых он не осознавал лишь потому, что никогда не видел ничего другого. Поездки в города, рядом с которыми служил отец – в Иркутск, Хабаровск, Габалу, – не производили сильного впечатления. Ну, дома побольше да улицы пошире, чем в военных городках, но к этому нетрудно привыкнуть.

Привыкнуть к Москве казалось невозможно. Она ошеломила сразу, как только они с мамой сошли с поезда на Ярославском вокзале.

Уже много позже Сергей понял, что чувство, которое испытал он, испытывает каждый человек с развитым воображением, попадая из глубинной России в Москву. Или, может, из любой провинции в любой мегаполис.

И простор площадей, и размах улиц, и высота домов, и ощущение восторга и страха при взгляде на эти дома и площади, – все это названо и описано тысячи раз, и ничего он не может прибавить к уже сказанным об этом словам.

Но Сергей и не собирался ничего прибавлять, ему было просто не до того. Он попал в этот город слишком неожиданно, и слишком быстро ему предстояло здесь освоиться.

Еще по дороге мама наконец рассказала Сергею, почему никогда не приезжала с ним в Москву.

– Нас никто там не ждал, – сказала она.

– Но у тебя же были какие-нибудь родственники? – спросил Сергей. – Ну, кроме родителей, раз они умерли.

– Они не умерли, – ответила мама. – То есть моя мать умерла, но только год назад. Я ездила на похороны, когда ты был в летнем лагере. А отца у меня не было.

Вот это да! Сергей был уверен, что мамины родители умерли давным-давно. Во всяком случае, до его рождения, ведь иначе они приезжали бы с ним повидаться, или он приезжал бы к ним, или они хоть присылали бы открытки к праздникам… И тут он понял, что его уверенность в смерти маминых родителей основывалась только на личных домыслах, а сама мама никогда не говорила ему ничего подобного.

Сергей знал, что его отец вырос в детском доме, как многие дети, оставшиеся сиротами в войну. Когда ставили в школьном драмкружке пьесу Володина «Старшая сестра», он запомнил эти слова: «Мы дети войны, мы дети всей страны». Но мама… Да, мама не рассказывала о своих родителях ничего. А он не очень-то и интересовался. Кто в таком возрасте интересуется родственными делами по собственному почину?

– Моя мать не хотела, чтобы я выходила замуж за твоего отца, – сказала мама. – Будущего отца, разумеется.