Этюды любви и ненависти

Вероятно, почти вслед за отправленным письмом произошла встреча Соркина с Тургеневым. И хотя писатель обнадежил просителя, его голос в защиту евреев не прозвучал. Неутомимый Соркин через три недели обращается к Тургеневу с очередным пространным посланием:

Высокоуважаемый Иван Сергеевич!

Если я навязчиво продолжаю адресоваться к Вам вновь, то в этом отчасти виноваты Вы сами, обещав уведомить меня о результате по известному вопросу, затронутому в моем первом письме к Вам и в личной нашей беседе. Я с понятным нетерпением следил за появлением статьи г. Кавелина, о которой Вы меня предупредили, так и равно и обнародованием Высочайшего разрешения на открытие подписки в пользу пострадавших евреев как результата аудиенции у Государя еврейской депутации.

Первое осуществилось скоро, а второго до сих пор еще нет, да и, вероятно, не будет. Представители еврейских интересов оказались ниже своей задачи. Русские евреи, к сожалению, не имеют еще своих Кремье*. Речи представителей евреев, если верить газетным сообщениям, отличались своей бессодержательностью… отсутствием сознательной мысли и энергии в изложении перед Монархом истинного положения дел.

При важности мотивов, заставивших евреев обратиться к Монаршему милосердию и справедливости, было слишком наивно и неуместно даже ограничиться известною фразою, что евреи, мол, приносят Вашему Величеству глубокую признательность за принятые меры и пр. Как! Евреев везде бьют, разоряют, грабят среди белого дня, на них охотятся в своем же отечестве, как на диких зверей, – на всем юге России совершаются над ними такие страшные насилия и злодеяния, которые могли бы сделать бесчестие любой Бухарии или другой дикой стране, и при всем том депутация ограничивается одной кисло-сладкой, ничего не значащей фразою, умалчивая о настоящем истинном положении дел, требующих не одних только временных мер к прекращению беспорядков, а немедленного, безотлагательного и полного уравнения прав евреев с остальным населением Империи; тогда никаких мер не потребовалось бы.

***

* Гастон Кремье, адвокат, радикал, возглавлял восстание в Марселе в период Парижской Коммуны 1871 г. После подавления восстания был расстрелян по приговору военного суда.

***

Тогда русский народ и сам понял бы, что евреи такие же люди, как и другие, и что их нельзя трактовать как животных. Вот чего еврейская депутация должна была бы вымаливать у подножия Престола (курсив мой. – С. Д.). Точно так нужно было прежде всего исходатайствовать, согласно Вашему совету, Высочайшее разрешение на открытие подписки. К несчастью, ничего этого не было и нет, а евреев между тем продолжают бить и грабить еще с большею жестокостью. Этого еще мало! В газетах рассказывается, что один еврей умер в больнице от побоев, полученных им при Одесском "Погроме". (Благословенное время: слово "погром" взято в кавычки и написано с большой буквы. – С. Д.). Собрались все родные, близкие, знакомые хоронить этого мученика, и только что успели вынести его со двора больницы, как вдруг налетает отряд казаков, предводительствуемых каким-то капитаном Генерального штаба, которые, не предупредив никого, набросились на толпу, нанося удары нагайками направо и налево. При этом начальник отряда захлебывался от хохота при виде, как евреи и еврейки, избиваемые нагайками, кричали, разбегаясь в разные стороны. Покойника же внесли обратно в больницу и похоронили ночью тайком. Как Вам нравится эта картинка, живьем выхваченная из быта евреев? А ведь здесь не пьяная толпа негодяев-оборванцев, предводительствуемых каким-нибудь пьяным же солдатом. Во главе казаков стоял офицер Генерального штаба, значит, человек образованный. Может ли быть что-нибудь гнуснее и отвратительнее этого?

Право, стыдно становится за русское общество! Ведь это просто звери, а не люди…

Глубоко разочарованный в надеждах, возложенных евреями на своих неумелых представителей, я, после появления в "Порядке" известной статьи г. Кавелина, с лихорадочным нетерпением стал следить и искать в газетах и журналах: не появится ли наконец обещанная Ваша статья как единственный в данном случае якорь спасения среди бури и страшных невзгод, как луч света в царстве тьмы, окружающей нас со всех сторон. Увы! Вашей статьи нет и нет!

Зная, к моему прискорбию, что мои навязчивые желания вызовут у Вас чувство неудовольствия, чего, конечно, менее всего желаю, Вы, пожалуй, скажите: "Какое право имеют евреи предъявлять ко мне какие-либо требования?" На это я Вам почтительнейше отвечу следующее: кому много дано, от того многого и требуется.